Награды:

Приз Гильдии российских кинокритиков на МКФ в Москве, премия за режиссуру и приз имени Андрея Тарковского на фестивале «Окно в Европе» в Выборге, Национальная премия кинокритики и кинопрессы за режиссуру.

Ника, 2003 год
Победитель (1):
Лучшая работа художника по костюмам
Номинации (2):
Лучший фильм
Лучшая работа художника-постановщика

ММКФ, 2002 год
Номинации (1):
Приз за лучший фильм - Золотой «Святой Георгий»

Музыка Муратовой

Удивительный фильм. Совершенный. Трудный, даже невозможный для восприятия, если не «попадешь». Удивительно гармоничный, несмотря на скандалы и дикое поведение героев в церкви. Оставляет просветляющее ощущение. Люди, свиньи, чудесный романс и хрюканье и гоготанье после него не диссонируют друг с другом, а живут вместе. Когда я смотрел фильм в первый раз, то постоянно «вываливался» из него, и в эти периоды смотреть было невозможно, фильм казался бредом. Когда «входил» обратно, начинался восторг. Это происходило несколько раз, и я впервые так сильно, явно, очевидно на собственном опыте убедился в важнейшей роли собственной настройки, собственно восприятия - по отношению к воспринимаемому.

Пишу эту рецензию после третьего просмотра, причем с первого прошло, наверное, около 10 лет. Интересно было каждый раз, но впервые фильм прошел «свободно», без какой-либо скуки и засыпания. Муратова смотрит на своих героев добрым взглядом, точно показывая всю «неприглядность» их поведения, с одной стороны, но и не думая осуждать их за это. То есть это мне так видится. Простой финал дает что-то близкое к катарсису, а может, и катарсис, тут уж у кого как произойдет. Что-то близкое у меня было точно. Причем создается все это не совсем понятно каким образом - вроде, бытовуха, далее балаган в церкви, но в сочетании с музыкой, животными, обрядом получается нечто целое - в фильме есть свой ритм, создаваемый этим чередованием кадров. И каждый на своем месте, хотя трудно, невозможно предположить заранее, что сейчас, скажем, нам покажут «Умирающего лебедя», или плотников с рубанками под звучащий романс, или шевелящую пятачком свинью. Такое ощущение, что фильм у Маратовой сначала родился как музыка, а затем она уже воплощала ее в отдельные ноты. Возможно, конечно, не так, и музыка фильма рождалась по ходу, но так или иначе - все кадры стали нотами единой музыки. Я говорю сейчас не о музыке в фильме, а о фильме как музыке.

В общем, главное в фильме непередаваемо словами, как и должно быть для большого произведения - иначе зачем было бы его создавать, раз можно об этом главном сказать словами? Ощущение гармонии рождается из мелочей. Здесь не стоит ждать, что же будет дальше, то есть ставить это на первый план, чрезвычайно важен каждый кадр - гусь крупным планом несет ничуть не меньшую нагрузку, чем любые действия и разговоры с участием людей. Это единая кинематографическая ткань. Это Кино с большой буквы. Это Искусство.

10 из 10

kinsti

По словам Киры Муратовой «Чеховские мотивы» - «это простая история про семью, деньги и любовь». В основе её ранняя пьеса русского классика «Татьяна Репина», рассказ «Тяжёлые люди» и кое-какие обрывки из его же дневниковых записей. Фильм предлагает, по сути, две разномасштабные истории.

В первой показан скандал в зажиточной деревенской семье: старший сын Пётр собирается в город на учёбу, но из-за нехватки денег устраивает папочке истерику. Возмущенный скупостью отца, он уходит из дома, но непролазная грязь просёлочной дороги вынуждает его свернуть на пышное церковное венчание заезжего оперного певца. На этот затянувшийся и однообразный ритуал вдруг является и призрак бывшей возлюбленной жениха, некогда покончившей жизнь самоубийством.

Впрочем, последнее было у Чехова. Что вышло у Муратовой, - сказать с однозначностью невозможно. Она снова сняла своё традиционное кино, плотно населённое персонажами, изъятыми из её личной кунсткамеры типажных приоритетов. Скорее всего, природная скромность не позволила режиссёру назвать своё кино «Муратовские мотивы», что было бы куда уместней и справедливей, и, по крайней мере, не дезориентировало бы публику.

Муратовой интересно вновь и вновь разглядывать персонажей своего уникального паноптикума. Провинциальное семейство просто с каким-то истовым удовольствием скандалит: каждый ведёт себя как марионетка, заученно дублируя одну и ту же фразу, словно на заевшей пластинке, доводя себя до истошного визга, даже не дискомфортного, а именно невыносимого.

Фирменные муратовские повторы одних и тех же слов, намеренно накладывающиеся фразы разных героев, многоголосье и невнятица речи - ритмически организованный прием своеобразных речитативов, исполняемых одновременно. У неофитов, в лучшем случае, это может создать впечатление, что постановщик не владеет классическими повествовательными моделями, а, в худшем, будет воспринято как маразм или даже идиотизм.

Режиссёр намеренно воссоздает некую реальность без характерных доля современного кино приёмов - тех самых «палочек-выручалочек», благодаря которым удалось бы безболезненно извлечь удобоваримую мораль. Переместив во второй части сюжет в церковь, Муратова так и остаётся в храме до самого конца. Вконец измаявшаяся публика, устав демонстрировать скуку, устраивает буффонадное хулиганство. Для комиков из одесских «Масок», играющих тут чуть ли не каждую вторую роль, сделать это не составляет особого труда.

Однако сквозь перманентные истерики и гротеск клоунады всё-таки проглядывает фон, по которому ориентируешься и подозреваешь, что жизнь в России - от Чехова до наших дней - мало изменилась. Можно пересесть из телеги в «Джип», но конфликты, ритуалы, утварь, говор, дорожная грязь..., - какими были сто лет назад, такими и остались. Впрочем, Муратова - не хроникер, она именно что интерпретатор.

И чем стереотипнее становится мейнтстрим-кино, тем маргинальнее выглядит её манера высказываться, упорно не желающая подчиняться законам масс-синема. Удел таких неисправимых «отщепенцев», как Муратова, - это, в лучшем случае, непонимание, в худшем - полное игнорирование и обвинения в кретинизме. Но уже не раз в истории кино случалось, что спустя какое-то время даже самые невероятные стилевые изыски способны приобретать вдруг ясность мысли и формы.

Малов-кино