Трейлер 1

• Лучший фильм по опросу журнала «Советский экран» в 1963 году.
• На роль Дмитрия Гусева пробовались Олег Ефремов и Валентин Зубков.
• На роль Ильи Куликова пробовался Юрий Яковлев.

Практика большого взрыва

Советское кино 60-х, как Карибское море, полно жемчужин. Некоторые из них легко отыскать, за другими приходится нырять. «Девять дней одного года» - из тех драгоценностей, что не на самом виду. Несмотря на блестящий актерский состав - чего стоят хотя бы Баталов и Смоктуновский в заглавных ролях! - и громкое когда-то имя режиссера Ромма, сейчас этот фильм кажется незаслуженно забытым. Его редко показывают по ТВ - наверное, потому, что сложно его привязать к каким-то памятным датам (Дня физика-ядерщика вроде еще не придумали, или, по крайней мере, отмечается он не очень массово). Да и сама тема, что называется, не в «тренде» - нанотехнологии на дворе, какое кому дело до суеты вокруг прошловекового ядерного реактора...

На самом деле, конечно, кино вовсе не о физиках, иногда проявляющих себя лириками. И даже не об извечном конфликте между чувством и долгом. Это кино о фанатизме. Об одержимости. О страсти, которая может быть сильнее даже страсти к женщине - страсти к постижению нового. Страсти быть первым.

В традиции отечественной кинокритики было сводить основной конфликт фильма к противостоянию «правильного» ученого-практика Мити Гусева (Баталов) и «неправильного» теоретика Ильи Куликова (Смоктуновский). На самом же деле, об однозначности оценок говорить не приходится, и в этом одно из многих достоинств этого кино. Ведь оба главных героя - блестящи в своем роде, просто один - блестящий романтик, а второй - блестящий циник. Получается такая хрестоматийная пара, в которой можно увидеть своеобразный парафраз Ленского и Онегина. Один свято уверен в разумности человека и победе прогресса, ради которой стоит подвергать себя опасности, медленно, но верно набирая смертельную дозу излучения во время экспериментов на ядерной установке, добиваясь заветного потока этих чертовых нейтронов. Для второго же эти самые эксперименты - суть игра ума, повод в очередной раз продемонстрировать собственную незаурядность. Но авторы фильма - Ромм и сценарист Храбровицкий, написавший чуть раньше великолепное «Чистое небо» - не осуждают Куликова впрямую. Герой Смоктуновского показан в меру подонком в личных отношениях, но при этом он обаятелен и искрометен. А Гусев - отшельник, подвижник и едва ли не святой - своим истерическим служением работе доводит до белого каления жену Лелю, которая все мечется между Митей и Ильей...

«9 дней» были бы, наверное, просто хорошим «производственным фильмом» периода «оттепели» - если бы не лирическая линия. Неправильный любовный многоугольник - Он, Она еще один Он и Ядерная Установка - преподнесен здесь в стилистике французской «новой волны», и с соответствующим качеством. Сцена в ресторане, снятая как дуэль между Митей и Лелей с медленным круговым движением камеры, - завораживает, как танец, при том, что участники этого диалога-поединка статичны. Объяснение на переговорном пункте, когда Митя признается любимой, что фактически находится на грани жизни и смерти - нахватал радиации за время прежних опытов... Картинки из семейной жизни, в которых Лелю - не уступающую мужскому дуэту Татьяну Лаврову - швыряет от раздражения мужем до поклонения ему... Все это снято так сдержанно и просто, и вместе с тем, с таким гигантским внутренним напряжением, что производит эффект ядерного взрыва в коробке. Словом, здесь есть, что посмотреть, и есть, что посмаковать... И особенно хорош неожиданный открытый финал. Он так и не дает точного ответа на вопрос, что стало со смертельно больным Митей, но недвусмысленно утверждает - в конце концов, все-таки побеждает жизнь.

9 из 10

МАК СИМ

Почему не все как Гусев?

По-моему, идеологическая подкладка этого фильма осталась непонятой зрителями этого фильма ни тогда, ни сегодня. Впрочем, так всегда в хорошем искусстве - идеологический посыл должен быть незримым, чтобы достичь цели. Да и не все было спрятано. Впервые в советском кино была красноречиво изложена философия истории как регресса и деградации человека в блестящем исполнении Смоктуновского. Причем именно идеологии элитизма/меритократии Ромм отдает последнее слово в фильме, а именно во вздохе Куликова «если бы все были как Гусев!» Где-то теперь эти Гусевы и Куликовы? Кем бы они стали в годы «перестройки»? Вообщем, если, несмотря на все его неоспоримое обояние, смотреть этот фильм против шерсти и задавать неудобные вопросы, в нем можно найти и критику советского социализма и предчувствие того, что черз 20 лет дело окончится не обещанным «коммунизмом», а совсем наоборот. И действительно, почему ярославские доярки, продавцы сельпо и кузбасские шахтеры были «не как Гусев»?

Валентин Зорин