Фильм снят по одноименной пьесе Евгения Шварца, написанной по роману Мигеля де Сервантеса Сааведры «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Бессмертная история о романтике, чудаке и мечтателе храбром рыцаре Дон Кихоте Ламанчском, и о его спутнике, верном оруженосце Санчо Пансе. Алонсо Кихано, Дон Кихот Ламанчский, был настолько влюблен в рыцарские романы, что решил сам сделаться рыцарем и отправиться в поход, хотя времена рыцарства давно миновали...

«Да здравствуют люди! Да погибнут злобствующие волшебники!»

Без несокрушимой воли к жизни человечество вступило бы в период декаданса. Неутолимое желание воссоздать на земле «золотой век» воплощает в себе Дон Кихот. Он является прежде всего архетипом человека-строителя мира, или, по выражению литературоведа З. Е. Багно, «демиургом, творящим новую реальность».

Мигелем де Сервантесом личность героя прорисована без детализации, не мелкими штрихами пастели, но импрессионистскими мазками масляной краски. Таким образом, читатель видит в Дон Кихоте даже не столько отдельную личность, сколько многогранный символ: символ борьбы со злом и невежеством, с сухим рационализмом нашего мира, начисто лишённого романтики.

Искусство кинематографа находится на иной плоскости восприятия, нежели литература. Соответственно, и задачи перед ним стоят несколько иные. Режиссёр Григорий Козинцев стремится отобразить персонажей как людей с богатым внутренним миром, со своей жизненной историей и своим предназначением, реализация которого служит заключительным аккордом сюжета. При этом герои фильма остаются и символами, поскольку самим фактом существования выражают некую мысль, понятную внимательному и вдумчивому зрителю.

... Существует множество теорий относительно взаимодействия и взаимодополняемости характеров хитроумного идальго и его верного оруженосца. Очевидно, режиссёру близка концепция, высказанная Г. Гейне и И. С. Тургеневым, в которой Дон Кихот и Санчо Панса противопоставляются как воплощение «идеального энтузиазма» с одной стороны и «положительного ума» - с другой.

В облике Дон Кихота, блистательно сыгранного Николаем Черкасовым, присутствует яркая черта, которая в моём личном восприятии утвердила тождество киногероя с книжным персонажем. По выражению харизматичной придворной дамы Альтисидоры, глаза рыцаря были «совершенно детскими». Это легко объяснимо, ведь глаза человека - окно в его внутренний мир. Если сравнить наивный, восторженный взгляд главного героя с пустым, надменным взглядом герцога и его приближённых, становится очевидным противоречие между мировосприятием Дон Кихота и окружающей его действительностью.

Кроме детского мировосприятия, Николай Черкасов перенял у персонажа, сотворённого пером Сервантеса, ещё две характеристики - неподдельное внутреннее благородство и неутолимую жажду творить добро. Он не забывает о своём предназначении - строительстве мира, подбадривая себя и своего оруженосца: «Вперёд, вперёд, ни шагу назад!»

Санчо Панса, воплощение «положительного ума», кажется антиподом своего господина лишь в начале сюжета. Впоследствии зритель понимает, что Дон Кихот и его спутник являются единым целым. Показателен эпизод фильма, где герои, разлучённые прихотью герцога, желающего позабавиться, одновременно горюют о том, что не могут по одиночке преодолеть трудности, которые привыкли разрешать сообща.

«Грубая душа - толстое брюхо» - вот краткий автопортрет Санчо Пансы, хотя, я полагаю, он явно скромничает. Фильм раскрывает перед зрителями трансформацию героя: из человека, стремившегося набить кошелёк потуже, он постепенно становится альтруистом и гуманистом. Юрий Толубеев отобразил изменения в характере своего персонажа с необыкновенной точностью.

Сценаристом Евгением Шварцем было допущено одно значительное отступление от канонического варианта сюжета. Если книжный Дон Кихот влюбляется в Дульсинею большей частью «по слухам», то в фильме эта героиня получает своё реальное воплощение. На мой взгляд, Мигель Сервантес задумывает её как некий эфемерный образ того чувства, которое у главного героя сливается с любовью к миру и к людям. Включение Шварцем в сюжет фильма крестьянки Альдонсы Лоренсо разъединяет любовь Дон Кихота к людям и к даме сердца, так что они из двух сторон одного чувства становятся переживаниями совершенно разноплановыми. Пусть каждый решает сам для себя, оправдано ли такое нововведение.

Зритель, хорошо знакомый с текстом романа, обратит внимание на важную деталь: порядок эпизодов в сценарии не соответствует книжному. Это объясняется тем, что текст воспринимается режиссёром и сценаристом как материал, из которого можно «вылепить» характеры персонажей и основные идеи сюжета. При этом есть риск разрушить связь с оригинальным произведением, однако, Григорию Козинцеву и Евгению Шварцу удалось этого избежать.

Эпизод борьбы с ветряными мельницами показан в последней части фильма, хотя в композиции романа ему отводится совсем другое место и другая сюжетообразующая функция. Неожиданное режиссёрское решение позволяет зрителю до конца проникнуться чувствами главного героя. В эти минуты рыцарь произносит монолог, где излагает ключевые тезисы своей жизненной философии: «А я говорю, что верую в людей! Не обманут меня маски, что злой волшебник напялил на их добрые лица! Победит любовь, верность, милосердие... Да здравствуют люди! Да погибнут злобствующие волшебники!»

Фильм Григория Козинцева отражает главную философскую мысль, пронесённую через века Мигелем Сервантесом: наш мир не погибнет, пока на свете живы Дон Кихоты.

february_11

Бедный Мигель

«Дон Кихот» эта наиболее удавшаяся картина Козинцева после того, как он и Трауберг перестали снимать фильмы вместе. Я очень равнодушен к данному фильму, в связи с моим неравнодушием к роману Сервантеса: не хотелось бы, чтобы кто-либо представлял хитроумного идальго, таким, каким его показал Козинцев. Безусловно Юрий Толубеев и тем более Николай Черкассов замечательные актёры, но их талант мало повлиял на качество картины.

Во-первых: 90 минут - это ничтожно малый срок, для того, чтобы полностью раскрыть весь образ Ламанчского славного рыцаря.

Во-вторых: Не сохранена последовательность эпизодов, которые здесь описываются. Понятное дело, что это больше заслуга Евгения Шварца, нежели Григория Михайловича, но это, всё-таки, не спасает фильм.

В-третьих: Есть множество несоответствии характеристик персонажей (не физических).

Остаётся закрыть глаза на все вышеперечисленные ляпы и просто насладиться качественной кинолентой, либо смотреть фильм, не имея представление о романе.

5 из 10

Vahe Gasparyan