Экранизация по произведению: Владимир Высоцкий, Леонид Мончинский

В общем и целом фильм так себе. Весьма посредственно, очень похоже на наши телевизионные сериалы.

До фильма я читал книгу. Там чувствуется все (атмосфера зоны, отношения между зеками - весьма сложные отношения, дикие лишения и прочее) - но самое главное время - как долго, каким трудом Вадим Упоров шел к свободе. Сколько было преград.

В фильме же скомкали ВСЕ. Там отрывок, здесь кусок урвали. Ни о каких полгодах в «сейфе» и речи быть не может. Собрали самые такие «экшн» моменты из книги приставили их друг к другу даже без попыток хоть как то сгладить переходы и фильм готов. По мне в 1:35 «Черную свечу» не уместить - или просто у режиссера не получилось.

Главный герой постоянно в таком состоянии будто у него трехразовый прием протеинов, а не баланда с одной гнилой картофелиной и кусок черствого хлеба.

Про ляпы и прочие шутки вроде плачущего начальства, вываливающего перед зеком душу, «увольнительная из ГУЛАГА», 200кг металла через березку в сидоре перекинули и понесли вдвоем - даже говорить не охота.

Ну и куда же мы без на три с минусом поставленной финальной драки, которая сразу напомнила мне фильмы с Ван Дамом в главной роли.

В общем как будто и не смотрел.

Книга же осталась в памяти навсегда.

5 из 10

Шахтер

Отблеск «Чёрной свечи».

Вадим Сергеевич Упоров - вот настоящий, реальный герой, а не выдуманный образ или картонный персонаж. Прожить десятилетия практически без надежды, с Дамокловым мечом над головой, но так и не сломаться. Оказаться между молотом и наковальней двух властвующих сторон, но не прогнуться ни под тех, ни под других. Пройти сотни раз по лезвию «пера» и всё-таки выжить. И главное, остаться человеком трезво мыслящим и не утратившим способности чувствовать, а не превратиться в дикого зверя, готового на всё, лишь бы спасти свою шкуру. Вот он герой - суровый, крутой нравом, но исключительно мужественный и справедливый человек несгибаемой воли и колоссальной силы духа. Человечище... Запрещенный в СССР, почти забытый в современной России, мощнейший роман Владимира Высоцкого и Леонида Мончинского «Чёрная свеча» неумолимой рукой распахивает перед читателями врата настоящего земного ада под названием «сталинские лагеря». Не хватит воображения, чтобы представить те страшные картины, те нечеловеческие условия, которые живописно рисует эта книга. Не хватит фильма, чтобы проследить всю кривую тернистого пути героя за обратную сторону колючей проволоки.

«Мы не собирались писать книгу ужасов, просто жили (и живём) в мире, где ничего не надо придумывать, ибо действительность превосходит наши фантазии» - Леонид Мончинский.

Маловероятно, что когда-нибудь произведение выльется в полноценную экранизацию - слишком уж оно неформатное, откровенное, смелое наконец. Да, именно так - смелое произведение про мужественных людей, требующее таких же качеств и от тех, кто когда-нибудь будет его касаться (публиковать, экранизировать, читать). Наш родной, восставший из пепла 90-х кинопром пока сподобился лишь на полуторачасовую ТВ-версию по мотивам романа, для которой бессовестные хирурги-телевизионщики изрезали всё тело исходного произведения, изъяли жизненно важные идеи и обратно заштопали грубыми нитками, превратив цельное полотно в настоящего Франкенштейна. Впрочем, ключевые слова здесь - «по мотивам», ибо в руинах от оригинальной задумки писателей киностроители заново «отгрохали» похожую, но словно искаженную кривым зеркалом историю - чересчур упрощенную, слишком поверхностную, лишённую остроты, смысла и философии оригинала. В результате мы видим незатейливое, оторванное от жизни приключенческо-героическое кино с мелодраматичным уклоном и лёгким «сериальным» налётом. Словно стыдясь за свою работу, режиссёр-дебютант Владимир Яканин и его команда «забыли» подлинное имя произведения и дали фильму простую кличку - «Фартовый».

А ведь если судить по известной фразе Достоевского, «Чёрная свеча» - настоящее зеркало советского общества 50-х. Вобравшая в себя множество историй реальных людей (например, прообразом главного героя стал Вадим Туманов, золотопромышленник и друг Высоцкого), книга однозначно негативно оценивает советские реалии. Здесь Сталина называют не иначе как Гуталином, а вся тюремно-исправительная система представлена как одно большое Зло, которое необходимо искоренить. До сих пор в России живёт и процветает это наследие сталинских времён вместе с «суками» и «беспределом», построенное по принципу «здесь нет людей, есть только зверьё и скот», и до сих пор эта фабрика с атмосферой обоюдной ненависти не исправляет, а только плодит обозлённых на весь мир матёрых уголовников. Не случайно в романе среди заключенных ещё встречаются хорошие люди, но со стороны надзирателей, конвоиров и начальников - за редким исключением сплошь циничная сволота... У Яканина же все острые углы заботливо сглажены: антисоветская линия упразднена, видимо, ещё работающей цензурой, гнилая система выродилась в отдельные «гнилые» личности, соответственно противостояние осуждённых и режима свелось к противостоянию центрального персонажа и негодяя-офицера (которого тоже не преминули оправдать). Здесь герой охотно сотрудничает с администрацией и находится в тёплых отношениях с начальником лагеря, что выглядит неестественно и даже предательски. А работники ГУЛАГа больше не добивают раненых молотком, не укладывают отряд на мёрзлую землю на ночь, не бросают «нерасколовшихся» арестантов в пресс-камеры, да и вообще почти вся шокирующая правда осталась за кадром. Тут «вечная» колымская зима обернулась тёплым летом.

Обозначив свои симпатии на стороне так называемых «воров» и негласного «воровского» закона, пусть жестокого, но справедливого, писатели создали целую философию, гласившую, что в человеческой душе горят две свечи. Белая, «скрытая в сердце», символизировала светлое начало, всё доброе и чистое. Чёрная, «надёжная как плаха», олицетворяла тёмную сторону, толкающую своего хозяина на преступный путь. Но за колючей проволокой, по сути месте чёрном и бездушном, белая свеча уходила в тень, а пламя чёрной разгоралось так сильно, что постепенно целиком поглощало человека... Подобно духу, не нужному бездыханному телу, философия книги оказалась лишней, невостребованной в ленте, авторы которой в погоне за обширностью зрительской аудитории попытались «притянуть картину за уши» сразу к нескольким жанрам. Не стесняясь при этом щедро сдобривать её отсебятиной, они закономерно раз за разом допускали грубые промахи. Увольнительная из лагеря, слёзы начальника тюрьмы из-за освобождения «зэка», концовка в стиле голливудских боевиков - далеко не полный список неуместного действа, за которое кому-то должно быть стыдно. Приоритеты фильма сместились в сторону от тюремной правды, смешав при этом касты в единую толпу уголовников, а авторитетных «зеков» из непростых людей, мудро управляющих «зоной» изнутри, превратив в обыкновенное криминальное быдло, примитивное и жадное. Без зазрения совести кинотворцы поменяли полюсы, сделав почти героев злодеями, а злодеев - почти героями.

Вообще, сравнивать фильм и книгу - дело довольно неблагодарное, потому как не равны они ни в какой плоскости и особенно в рамках ТВ-формата. Следовательно, пора затушить эту «черную свечу» критики и наконец сконцентрироваться на свече белой, которая в фильме к счастью не погасла...

Вызывая противоречивые чувства, неоднозначная экранизация делает самое главное - фильм заинтересовывает произведением, лежащим в его основе (а заодно знакомит с Высоцким как писателем-прозаиком). И делает это так деликатно, что книга ничуть не теряет от предшествующего прочтению просмотра фильма, обнаруживая прекрасную одностороннюю совместимость. Во многом благодаря персонажам, великолепно перенесённым из оригинала, и соответственно достойным актёрским работам, фильм начинает располагать к себе. Упоров в блистательном исполнении молодого, атлетичного и обаятельного актёра Владимира Епифанцева, снайперски попавшего в роль, а также масса интересных второстепенных персонажей вместе создают нужную атмосферу тюремной жизни. К тому же, сцены и диалоги первоисточника, не исковерканные третьими руками, поставлены весьма качественно, а с большой охотой взятые из книги эпизоды действия получились эффектными и запоминающимися - будь то побег из «зоны», «трюмиловка» в бараке или смертельный бой героя с «суками». Наконец, любовная линия, выдвинутая из второго эшелона романа на передний план фильма, выстроена довольно красиво... Но даже если полностью разорвать связь между картиной и произведением, то глазу предстанет вполне самостоятельная боевая единица; кино, имеющее свои душу и сердце, мощное и интересное, которое почему-то хочется пересматривать... по крайней мере автору этих строк.

d13mon