У мужчины жажда стать красивее совсем иной природы, чем у женщины: у мужчины это всегда желание смерти . — Юкио Мисима.
Душа
Одиночество может быть состоянием естественным и искусственным. В его случае он в раннем детстве на долгие годы был изолирован от внешнего мира, от игр со сверстниками и находился под опекой своей бабушки — особы властной и истеричной, но вместе с тем тонкой ценительницы прекрасного. Изоляция зашла столь далеко, что он и говорить-то начал как женщина, с чувственными интонациями и долгими паузами. И впоследствии ему потребовались долгие усилия, чтобы почувствовать себя мужчиной.
Стремление к прекрасному стало его страстью. Но оно требовало мужества, ибо разве способна слабая воля не только слиться с прекрасным, но даже и приблизиться к нему? И чем прекраснее предмет вожделений, тем больше силы и мужества необходимо для его достижения. Если это так, то прекраснее всего смерть, потому что только её добровольное принятие требует от человека совершенного бесстрашия, мужества и силы духа. Прекрасная смерть как высший идеал и осуществление человеческой жизни — разве не это заветная мечта настоящего японца?
Но такая смерть требует долгой и тщательной подготовки. Недостаточно просто вспороть себе живот клинком для сёппуку или, скажем, спрыгнуть с крыши многоэтажного дома, как нельзя оказаться в конце пути, не пройдя его. Человеку необходимо успеть сделать важнейшие свои дела — причём основательно, без спешки, — чтобы душа его оказалась готовой встретиться со Смертью лицом к лицу. И в этом смысле вся наша жизнь есть только подготовка к этой встрече.
Прекрасное
Итак, прекрасное и смерть в неразрывном единстве. Но это лишь награда за долгие годы пребывания посреди хаоса, уродства и бессмысленности. За титаническое противостояние всему этому злу, окружающему нас с младенчества. За сохранение в душе неугасимого света прекрасной истины. Ведь прекрасное рождается и живёт лишь в нашем стремлении к нему — а значит, и безобразное имеет право на существование. Мы не сделались бы сильными и красивыми, если бы от природы не были слабы и уродливы, мы никогда не стали бы умны и красноречивы, если бы не наша врождённая глупость и косноязычие.
Ох, уж эта чувствительная душа поэта! Она изначально настроена на восприятие тончайших вибраций красоты, властно и неумолимо влекущей к себе, подчиняющей все помыслы, желания и поступки человека. И именно поэтическую душу сильнее всего ранит безобразная грубость жизни, её каждодневное, рутинное несоответствие идеалу красоты. Но и этого мало: настоящей пыткой поэта становится красота ускользающая , не дающая слиться с нею и растворяющаяся в воздухе обыденности подобно fata morgana.
Для человека, от которого красота ускользает, важнейшей задачей становится поиск кратчайших путей к ней. Именно отсюда рождаются стихи и романы, картины и скульптуры, пьесы и фильмы. Но не только. Красоте не чужды и человеческие занятия, считающиеся обычно уделом иных сфер — например, спорт, политика и война. Разве не красиво хорошо тренированное тело, выделяющееся рельефом каждого мускула? Или неукоснительная верность долгу служения императору? Или самурайский обычай самоубийства в тех ситуациях, когда дальнейшая жизнь несовместима со строго понимаемой честью? Японский писатель Юкио Мисима во всех этих явлениях искал и находил вечно ускользающую красоту.
Смерть
Трудно сказать, когда Мисиме пришла в голову идея объединить Красоту и Смерть — тогда ли, когда 19 августа 1945 года застрелился его кумир и духовный наставник Дзэммей Хасуда, или когда Мисима увлёкся идеями Фридриха Ницше, или когда он писал свой первый успешный роман «Золотой храм». Можно с уверенностью утверждать только то, что Мисима разочаровался и в литературе, и в культуризме (которому он посвятил несколько лет) как в надёжных способах встать рядом с Красотой. Его окончательный выбор пал на военно-политические традиции Японии — служение императору, честь воина и самурайскую верность долгу.
Замысел слиться в экстазе с Красотой в смерти посредством совершения харакири требовал долгой и тщательной подготовки. Прежде всего было необходимо вступить на путь воина , то есть стать самураем в собственном смысле. В 1966 году Мисима по собственному рассказу поставил короткометражный фильм «Патриотизм», в подробностях демонстрирующий ритуал сёппуку. В 1967 году он вступил в состав сил самообороны, сблизился с командующим и совершил полёт на истребителе Локхид Ф-104 Старфайтер. В 1968 году вышла в свет скандально известная пьеса Мисимы «Мой друг Гитлер» и под его патронажем появилась военизированная группа «Общество щита». И всё это — вехи избранного пути.
25 ноября 1970 года, под предлогом официального визита посетив вместе с самым верным своим последователем Масакацу Морита и ещё тремя членами «Общества щита» базу сухопутных войск сил самообороны в Итигая, Мисима, взяв в заложники командующего базой, с балкона его кабинета обратился к солдатам с призывом совершить государственный переворот. После неудачной речи, преимущественно проигнорированной слушателями, Мисима совершил сёппуку и был обезглавлен одним из своих сподвижников.
Жизнь
Душу поэта трудно понять. И ещё труднее понять и принять экстравагантные выходки поэта, которые окружающим кажутся в лучшем случае чудачествами, но для него самого, в контексте его мироощущения, это вполне обоснованные и здравые поступки. А ведь ключ-то есть к сердцу поэта, и ключ этот — красота…
О Юкио Мисиме говорили, писали и снимали не меньше, чем о других известных писателях. Но, к сожалению, мало кому удалось ухватить логику, приведшую его к эпатажному самоубийству. Не преуспели в этом и оба режиссёра, снявшие фильмы о жизни Мисимы — американец Пол Шредер ("Мисима: Жизнь в четырёх главах») и японец Кодзи Вакамацу ("Мисима: Финальная глава»). Американец показал всю жизнь Мисимы, с раннего детства, но сделал это обрывочно и набросками, так и не нащупав красной нити , какой неукоснительно следовал Мисима в своей жизни и деятельности. Японец сосредоточился на последних годах жизни своего знаменитого соотечественника и на его политических и дружеских контактах, но, как и предшественник, слишком большое внимание уделил внешним событиям и слишком малое — жизни души своего героя.
Картина Вакамацу лаконична, скупа на краски (зачастую даже слишком) и минималистична в декорациях. Её заключительный эпизод (собственно самоубийство) пронзителен и производит сильное впечатление — не в последнюю очередь благодаря музыкальному ряду, создающему контраст между лирическим настроением героя и отсутствием понимания его мотивов солдатами.
В целом, фильм как биографию писателя следует признать скорее неудачей, но как популяризацию личности одного из самых ярких, талантливых и своеобразных писателей послевоенной Японии нужно поставить в зачёт режиссёру. После «Объединённой Красной армии» это, наверное, самый сильный его фильм.
Amateur44
Несостоявшийся триумф поэзии над прозой
Юкио Мисима — культовая фигура японской и мировой литературы. В середине XX века он шокировал публику новаторски откровенными и в то же время глубоко философскими произведениям. Быстро заслужив статус классика в мире литературы, Мисима, неравнодушный к судьбе родины, пытался стать всеобъемлющим символом эпохи, главным властителем дум японского народа. Ради этого он пробовал себя в качестве актёра, режиссёра, дирижёра, авиапилота и бодибилдера. Читателя Мисима завоёвывал подлинным и отчаянным трагизмом судеб своих героев. На страницах его произведений персонажи совершали то ли безумства, то ли подвиги: во имя высших целей они истязали свою плоть, сжигали храмы и устраивали заведомо обречённые на провал попытки государственного переворота. Увлёкшись политикой, Мисима решил перенести трагедию со страниц книг в жизнь. 25 ноября 1970 года он попробовал привлечь армию для совершения монархического переворота. Желающих поддержать авантюру не нашлось, и Мисиме, как истинному самураю, не осталось ничего, кроме как сделать сэппуку. История удивительная, и, кажется, в мировой истории аналогов не имеющая. Не зря в кино к ней обращаются уже не в первый раз.
Классик японского кино Кодзи Вакамацу кажется идеальной фигурой для создания биографической ленты о Мисиме. Младший современник писателя, он известен как лидер специфически японского направления «розового фильма», неутомимый экспериментатор, провокатор и минималист. Вакамацу, как и Мисиму, интересуют темы творчества, насилия, плотской и платонической любви, а также политики. Недавно, в «Объединённой Красной армии» (2007) он подробно рассказывал о бурлившем в Японии в 60—70-х годах левом движении. Теперь дело дошло до Мисимы, чья экстравагантная попытка вернуть доблестный дух «старых времён» самураев и восстановить былую власть императора стала своеобразным водоразделом внутри эпохи.
До Вакамацу о жизни писателя рассказывал американец Пол Шрёдер в ленте «Мисима: Жизнь в четырёх главах» (1985). Режиссёру тогда удалось, кажется, невозможное. В два часа экранного времени он уместил основные вехи жизненного пути Мисимы, от детства до сэппуки, да ещё и попутно экранизировал три его произведения. Вышло не только сжато, но и ёмко, качественно и высокохудожественно.
К сожалению, Вакамацу фильмом «Мисима: Финальная глава» успех Шрёдера повторить не удалось. За те же два часа автор освещает четыре последних года жизни писателя, когда тот, на волне усиления левацких настроений в обществе особенно укрепился в своих специфических монархических взглядах. При этом и писателя, и художника, и даже бодибилдера Вакамацу в Мисиме начисто игнорирует, ни сколько не интересуясь ни его творчеством, ни даже его жизнью. Режиссёр оставляет своего героя исключительно политическим деятелем, фанатиком проигрышной и самоубийственной идеологии. Правда, в итоге остаётся не совсем ясно, чему же посвящён фильм, личности Мисимы или политике. Ни то, ни другое не подходит, поскольку между двумя темами нет баланса: если фильм о Мисиме, то в нём слишком много политики и слишком мало, собственно, Мисимы. И наоборот. Мисима был, прежде всего, поэтом, в том числе и в политике, большим таким, возвышенным и безнадёжным поэтом. Это тонко уловил и ловко передал Шрёдер, но Вакамацу начисто проигнорировал, сделав унылое буквалистское исследование в духе документалок оэртэшной серии «Последние 24 часа».
Ситуация усугубляется сомнительным качеством исполнения ленты. Оно, увы, дурно настолько, что в это даже не верится. В картине об эпохе этой самой эпохи совершенно не чувствуется, виноваты то ли современные интерьеры, то ли хипстерские прикиды массовки. Виды Фудзиямы и сакуры в цвету хоть и ласкают взор, но оставляют неприятный привкус развесистой клюквы. Красоты Японии чередуются с политсовещаниями Мисимы и компании, неизменно проводящимися в бане. Нелепая игра актёров вызывает улыбку, особенно в тех сценах, где это менее всего уместно, например, когда Мисима кончает с собой. Довершает картину нелепиц старательно и трогательно фальшивящий пианист, упорно и всегда не вовремя репетирующий лейтмотивы. Можно предположить, что все эти неловкости призваны подчеркнуть некий глубинный нерв повествования, акцентировать обречённость замыслов Мисимы. Увы, подобное объяснение кажется притянутым за уши, а потому остается грешить на профессионализм авторов. Как итог, если Шрёдеру удалось и жизнь, и финальный поступок Мисимы показать отчаянной, возвышенной, поэтической борьбой Дон Кихота с ветряными мельницами, то Вакамацу изобразил всё это прозаической глупостью. Мисима вроде бы глупцом не был — он был поэтом.
4 из 10
кино умерло
Недостаточное количество голосов
