Трейлер

• 2 приза «Независимый дух» - за второплановые мужскую (Чазз Пальминтери) и женскую (Дайэнн Уист) роли.

• Британская академия, 1996 год

Номинации: Лучший оригинальный сценарий

• Оскар, 1995 год

Победитель: Лучшая женская роль второго плана (Дайэнн Уист)
Номинации:
Лучшая мужская роль второго плана (Чазз Пальминтери)
Лучшая женская роль второго плана (Дженнифер Тилли)
Лучший режиссер (Вуди Аллен)
Лучший сценарий
Лучшие декорации
Лучшие костюмы

• Золотой глобус, 1995 год

Победитель: Лучшая женская роль второго плана (Дайэнн Уист)

• Премия Гильдии актеров, 1995 год

Победитель: Лучшая женская роль второго плана (Дайэнн Уист)
Номинации: Лучшая мужская роль второго плана (Чазз Пальминтери)

Нет, я не Бергман, я другой...

Великий Вуди Аллен, которого боготворят все истинные почитатели независимого кино, в свою очередь богтоворит великого шведа Ингмара Бергмана, который многие годы был его путеводной звездой, кумиром и учителем. Трудно судить, кто делает фильмы лучше - Бергман или Аллен. Они равнозначны, но вот работают в разных жанрах. Аллен - мастер многосложных, глубоких и остроумных комедий, Бергаман - мастер многосложных, актуальных и глубоких драм. Оба гении. В 1984 году Бергман ставит фильм «После репетиции», где рассказывает о тяжелой жизни закулисья, а ровно через 10 лет Аллен снимает фильм-дань уважения своему любимому режиссеру «Пули над Бродвеем», в котором рассказывает о том же самом, только другими словами - остроумными, смешными, едкими и язвительными.

Жизнь закулисья интересовала многих - в 1968 другой еврей, Мел Брукс снял фильм-фарс «Продюсеры», а Тим Роббинс в 1999 ответил своей драмой «Колыбель будет качаться». Все фильмы примерно одинаковы по теме и у них много общего, но стиль этих фильмов различается кардинально. Аллен не уходит от проблем в откровенное шутовство и буффонаду, как маэстро пародии Брукс, и не делает откровенно политико-сатирических зарисовок с реальными персонажами, как Роббинс, и ничего не драматизирует, как Бергман, Аллен силен в другом - он может успешно балансировать на грани всех этих сложных поджаноров и, как гениальный кулинар, берет по щепоточке от каждого, делая поистине пищу богов.

Во-первых, Аллен в очередной раз обратился к приему стилизации, или, с позволения сказать, мимикрии, потому что этот зоологический термин наиболее точно передает тонкое умение Аллена заигрывать с любым жанром настолько хорошо, что придраться не смогут даже самые большие ценители этого жанра. В этот раз он сделал блистательную стилизацию под гангстерские фильмы 30-х гг, он уже высмеивал жанр «нуар» в более раннем «Тени и туман», но не так явно.

Внешне фильм выглядит именно как настоящая классика с Хэмфри Богартом - костюмы, настоящие гангстерские разборки, перестрелки, серьезные толстопузые мафиозо с явно итальянской внешностью, его тупые подручные, красивые певички из кабаре, но на этом сходства заканчиваются... Потому что за поворотом, как говорится, начинается совсем другой город, город «алленизмов» - снова и снова спор об искусстве и его места в жизни, о месте гениев в искусстве и о женщине в жизни гения, о любви и сексе, о театре и убийстве... прям-таки достоевщиной начинает попахивать от признаний некоторых персонажей фильма, но и тут Аллен остается верен себе - он уже начинает неудержимо фарсить, превращая только что с таким трудом выстроенную сюжетную линию о гениальном драматурге и его отношениях с миром в настоящее бродвейское шоу - певичка из кабаре оказывается таааакой дурой и бездарщиной, что не выдерживает даже сердце отпетого уголовника, в свою очередь уголовник оказывается гениальным писателоем-самородком, а драматург, только что уверовавший в свою гениальность - серой посредственностью, в чем его постоянно пытается переубедить спивающаяся звезда, эдакая «Офелия за 60», которая соблазняет молодого автора вычурными и пустыми фразами из старых спектаклей, по сцене носится хохочущая дура с собачкой, «гениальный актер» постоянно жрет и заворачивает рулеты в сценарий, жирея на глазах, продюсер спектакля неуклонно подхалимничает и лизоблюдит перед мафиозо, который свято верит в то, что его пассия станет богиней сцены... Девушка автора пьесы изменяет ему с его жирным другом, который хоть и противен, зато «высокотехничен и может 5 раз в день»...

Ну что, ребята? Узнаете старину Аллена? Да, это он. Старый, добрый очкарик с целой кучей ярчайших персонажей, история каждого из кототорых может с успехом заменить фрейдистские опыты в учебниках психологии. Аллен, который не боится менять жанр своего фильма пять раз за его продолжительность, при этом непрерывно острит и издевается над всем, что встает у него на пути - даже Бергман не уйдет от расправы с его сложными мучениями по поводу неклеящегося спектакля. Аллен, если разойдется - и до Бога доберется!

Фильм-спектакль также как у Бергмана, очень камерный и почти весь проходит на мало меняющейся сцене или в закулисье, редко перемещаясь на такую же театрально-стилизованную улицу. Но этого фактически не замечаешь - слишком сочные герои, слишком меткие остроты. Кстати, это удивительно редкий случай, когда Аллен не доверился исключительно своему гению и допустил в работу над сценарием еще одного человека, подобно герою своего фильма. Трудно сказать, зачем. Может, это просто очередная хохма в его стиле? Сумел же он обмануть весь мир, сняв биопик о никогда не существовавшем человеке ("Сладкий и гадкий»), да еще и заставил всех поверить в истинность своего героя.

Актеров, как всегда, Аллен подобрал великолепных! Герои ярки, оригинальны, каждый со своим неповторимым характером и фишкой, благодаря которой его запоминаешь сразу, и выделяешь из толпы других. Реального в этих героев мало - они собирательны, издевательски-фальшивы, но в этом их прелесть. Наименее яркие персонажи - горе-автор и его возлюбленная и есть максимально жизненные. Сам Вуди Аллен, к сожалению, свой светлый лик в фильме ни разу не представил. А зря. Главная роль было написана явно для него, я прям так и вижу закомплексованного интеллектуала, который наконец-то начинает прославляться своими артхаузными и никому не понятными постановками, но безнадежно рафлексирует и, в конце концов, дает задний ход. Впрочем, Аллен то ли посчитал себя строватым, то ли еще по какой причине, а в фильме не снялся. Но в отличие от его же «Мелинды и Мелинды», которая выглядит пресноватой без его участия, здесь актеры и без него были на высоте.

Джон Кьюсак сыграл алленскую роль немного не по-алленовски, поэтому смотрелся слегка блекловато на фоне остальных, напоминая Мэттью Бродерика и внешне, и манерой игры, зато остальные играли чисто характерных персонажей. В первую очередь, блеснула и удивила невероятно Дженнифер Тилли. Тетка она шикарная, актриса неплохая, но никогда бы не подумал, что ее когда-нибудь заметит Вуди Аллен! Оказалось, что маэстро увидел идеальную роль для этой роскошной девахи и, честно, сыграла она точно на Оскар! Ее, кстати, номинировали, но не дали, а зря. Ее Оливия - просто супер! Абсолютная кретинская дура, которая не может выговорить слово «импровизация», умеет только крутить задом, но считает себя великой актрисой, визгливая и самовлюбленная стерва, броская, крикливая, вульгарная сучка, типичная старлетка-шлюшка, коих на Бродвее, да и в Голливуде завались, мыслящая только спинным мозком... Как Тилли передала всю пустоту, наивность и глупость своей героини.... Однозначно, лучшая роль в ее карьере!

Понравилась Дайан Уист в роли стареющей примадонны Хелен Синклер. Напыщенная экс-звезда, которой очень нужен «личный драматург» для нового взлета ведет себя на манер всех примадонн - спесивая, властная, умелая актриса, которая разговаривает пафосными репликами из своих старых спектаклей, чем очаровывает юных глупцов, неуклонно молодится, при этом оставаясь вся насквозь фальшивой, как искусственный снег. Как Уист величественно, по-кролевски ведет себя на репетициях, какие театральные позы принимает, какие картинные жесты делает - особенно это ее «Ах! Не говори! Прошу, не говори!» просто убивает наповал!

А как хорош Джим Бродбент в роли постоянно лопающего актера, который сидит на вечной диете, который со всеми добр и хорош, с вечно лисьей физиономией и сусальной улыбочкой на лице. А как ярок Чезз Палминтери! Поначалу он просто тупой бандюган и грубиян, но постепенно он оказывается автором-самородком, гораздо более талантливым и эмоциональным, чем настоящий автор пьесы. С его образом Аллен нехило постебался над артхаузом и его мудреными идеями, потому что простой неуч-долдон, который только что пришил какого-нибудь китайца за долги, в секунды в пух и прах логически разносит все идеи умного и глубокого автора, мнящего себя интеллектуалом и гением. А как он трогательно защищает свое детище, свою пьесу, фактически отдавая за нее жизнь... Именно он оказывается художником и носителем творческого начала в этом фильме, а не толпа разношерстных людей искусства.

Есть в фильме еще много прекрасных актеров - всех не перечислишь, есть отличные музыкальные зарисовки из 30-х гг, есть маленькие вставочки-выступления кабаре, есть пойманный Алленом дух тех лет, есть какая-то веселая безбашенность, с которой снята вся эта неумолкающая трескотня комка лиц, характеров, убеждений и пороков...

В фильме Аллена нет ни капли снобизма и претензии на интеллектуальность, он легкий и задорный. Эта неординрная работа Аллена просто должна прийтись по душе и зрителям, и криткиам, и вообще всем почитателям кино и театра. Тут вам и Бергман, и Брукс, и Вуди Аллен сбственной персоной, а вместе - еще один шедевр великого режиссера, один из лучших его фильмов-стилизаций. Это пули, которые не просто пролетят через ваш мозг, они останутся там очень надолго...

Боб

«Я художник, и я не позволю изменить ни слова в моей пьесе!»

Нью-Йорк двадцатых годов, талантливый и амбициозный драматург Дэвид Шейн безуспешно пытается поставить свою новую пьесу, денег, как обычно, нет. Появляется гангстер с деньгами и подружкой-актрисой, которая должна играть главную роль. Может ли художник продаться и пойти на компромисс? Где живут настоящие таланты и какова обратная сторона художественных натур? На эти и многие другие вопросы пытается дать ответы режиссер в своей неповторимой и так легко узнаваемой «алленовской» манере.

Вуди Аллен - мастер стилизации. Здесь в основе лежит классический голливудский жанр гангстерского кино, с элементами «нуара» в стиле фильмов Хамфри Богарта: Америка 20-х, ночные улицы Нью-Йорка, приглушенные цвета, интерьеры и антураж помещений, суровые толстопузые мафиози, их помощники-вышибалы и симпатичные пустоголовые подружки, кабаре и перестрелки. И в этот жанровый каркас Аллен вплетает совсем другую историю - конфликт театральной богемы и неудачливого художника, со своими амбициями и мечтами, желающего во что бы то ни стало добиться успеха и творческого признания. Тут уже появляются типичные для французских драм элементы: в самом начале Дэвид с друзьями сидят за столиками на летней террасе кафе, точь-в-точь как европейские художники конца XIX - начала ХХ века, обсуждая место искусства в жизни человека и ценность этой самой жизни в сравнении с ценностью искусства.

Это и четкое распределение ролей, очень характерное для жанрового классического Голливуда. Но все идет кувырком, когда помощник босса мафии вдруг оказывается куда более талантливым писателем, чем главный герой, жена писателя оказывается в постели с другим непризнанным художником, а прима начинает паясничать и заигрывать с писателем. И, конечно же, Аллен не был бы Алленом, если бы все это не было приправлено откровенной и едкой сатирой во всем: от образов героев до диалогов и собачьего корма в кармане у ведущего театрального актера.

На первый план выходит линия отношений Чича - помощника мафиози - и Дэвида. Их отношения основаны на общей страсти - любви к искусству, и сложно сказать, кто же из них настоящий художник. Дэвид, который всю жизнь посвятил искусству, как-то чему-то учился и гордо именует себя художником, или Чич, простой парень, бандит, который все вопросы привык решать пулей в лоб. Ему все кристально ясно: это - «как в жизни», значит, зрителю понравится, а это - «полная чушь» и дело с концом. Поначалу он лишь вносит небольшие поправки в сценарий, делая его все лучше и лучше, но постепенно сам загорается идеей этой пьесы и к финалу уже готов убить ради нее. Эти этапы очень тонко отражены в том, как он говорит о спектакле: сначала «твоя пьеса», потом «наша» и, в конце концов, «моя пьеса». И даже последними его словами, когда он умирает на руках у Дэвида, становится совет по поводу концовки пьесы. Развитие этого персонажа, человека и творческой личности - это один из ключевых моментов этой истории.

Вторая любопытная сюжетная линия - отношения Дэвида и стареющей актрисы Хеллен Синклер, которая мечтает вернуться на сцену и для этого хочет обзавестись «карманным драматургом». Здесь Аллен сюжетно противопоставляет два контрастных подхода к художнику: прямые конфликты с продюсером, который вторгается в его творческий процесс, вынуждая идти на одну жертву за другой, и с другой стороны Хеллен, которая лестью обволакивает Дэвида и мягко и незаметно заставляет переписывать роль под себя. Обольщает его, сыпля цитатами из старых спектаклей, даря подарки, от которых хотела избавиться. И он, словно школьник, влюбляется в нее, перекраивает всю пьесу, чтобы ее роль заиграла новыми красками и привлекла больше внимания. За роль Хеллен Синклер Дайан Уист получила премию Оскар, что более чем заслужено: она идеально воплотила этот необычный для нее образ надменной примадонны.

Другие актеры тоже подобраны безукоризненно. Пожилой талантливый актер Уорнер Персел (Джим Броудбент), который не может удержаться на диете, постоянно жующий и стремящийся всем угодить. Пассия мафиози Оливия (Дженнифер Тилли) - бестолковая и истеричная, но уютно чувствующая себя под крылышком у влиятельного человека, она как капризный избалованный ребенок, которому приходится во всем потакать, чтобы не разревелся. Чич (Чазз Пальминтери) - суровый итальянский гангстер, у которого одно решение для всех проблем. Все это собирательные, стереотипные образы с гипертрофированными чертами, и вместе с изумительным исполнением это делает их очень запоминающимися.

Драматург, непризнанный гений и рефлексирующий интеллектуал, которого сыграл Джон Кьюсак, - это классическая роль для самого Аллена, будь он в то время немного моложе. И в этом есть что-то бесконечно очаровательное: отдавать свое амплуа другому актеру, доверять ему образ, который сам Аллен так старательно шлифовал в течение долгих лет. Не зря, наверное, актеры так любят работать с Вуди - он уважает их и знает, как найти подход к каждому. Многие артисты просто раскрываются в его руках.

Антураж и детали создают ощущение присутствия живых людей в местах, где разворачиваются действия, благодаря огромному количеству разнообразных деталей - в кадре практически нет пустых пространств: если это стол или барная стойка, то на них обязательно лежат кипы бумаг, пепельницы, бокалы. В комнатах много мебели, в кадре почти всегда очень много людей, улицы заставлены винтажными машинами. Аллен любит эту эпоху, и в то же время старается сделать каждый кадр как можно более насыщенным: при помощи диалогов, безупречного сценария и расположения сцен. Все очень компактно, емко и метко.

Голос главного героя за кадром объявляет месяц и число, когда происходят следующие события, словно читая записи в дневнике. За какие-то полтора месяца он вынужден спуститься с интеллектуальных небес на грешную землю, расстаться с иллюзиями под натиском правды реального мира и понять самого себя.

Фильм начинается со слов Дэвида о том, что он ни строчки не изменит в своей пьесе. По ходу дальнейшего развития событий мы видим, как он, под влиянием все новых и новых людей и обстоятельств, постепенно полностью ее переписывает. Это ли он считал своим искусством? И в финале он приходит под окна любовника своей подруги, просит ее спуститься и признает, что он вовсе никакой не художник. Искусство относительно и вовсе не должно идти в одном комплекте с жизнью в нищете, постоянной борьбе за признание и «запивании сыра вином». Герой достигает гармонии с самим собой, подруга соглашается стать его женой, и они уходят в ночь по нью-йоркской улочке под звуки задорного старого свинга.

Sasti4