Трейлер Nº2

Трейлер

Кинопремия «2-я церемония вручения наград премии Британского Независимого Кино»
Номинации: Лучший иностранный независимый фильм

Фаллос её дома не застанет

«Когда он его извлек, и я смогла его потрогать, я совершенно забыла, что к нему прикреплен парень», - эти слова из фильма «Секс, ложь и видео» вполне могли бы стать эпиграфом к «Романсу», самому скандальному, по мнению критики, фильму 1999-го года, ставшему, своего рода, манифестом женской сексуальности.

Что же такое могло шокировать пресыщенный зрелищами и провокациями истеблишмент? Наверняка не только порносцены, хотя француженка Катрин Брейя неоднократно провоцировала зрительское волнение сексуальными откровениями, присущими кино категории ХХХ. Четыре эпизода, из-за которых у нее были проблемы с цензурой, в своей смелости способны потягаться с шокирующей «Корридой любви».

И все же главной причиной для скандала стала принципиальная смена ракурса - взгляда на секс. Интим в «Романсе» показан с точки зрения женщины, а «смутным объектом желания» становится именно мужчина. В итоге вновь дало о себе знать мужское предубеждение против свободы проявлений женской чувственности, от имени которой здесь ведется рассказ.

Мари, учительница французского языка, начинает всё острее переживать равнодушие своего бойфренда Поля. И ей это вдвойне обидно, поскольку Мари знает, что Поль не импотент, а сама она совсем не дурнушка. Поль относится к разряду тех холодных интеллектуалов, которые предпочитают женщине книжку, и своим равнодушием к сексу опровергают теорию Фрейда о всепоглощающей силе полового инстинкта.

Поль может провести всю ночь рядом с обнаженной Мари, и при этом ни одна мышца не напряжется на его молодом теле. «Когда мужчина занимается любовью с женщиной, он оказывает ей честь. Он же меня бесчестит», - резюмирует внутренний голос Мари, а равно и самого режиссера.

Тогда Мари начинает искать удовлетворение на стороне. Одним из первых на ее анонимный призыв откликается директор школы. Но на поверку стареющий Казанова оказывается заурядным секс-садистом, способным только таким образом возбуждать свои чувства к противоположному полу. Потому-то в условиях «салонных пыток» вагинальное удовлетворение все же не приносит Мари искомой радости любви.

Более привлекательным для нее вариантом становится случайная связь с «обыкновенным жеребцом», встреченным в ночном клубе. На эту, самую «опасную» из всех мужских ролей в фильме, Брейя сознательно пригласила порноидола Рокко Сиффреди, который с невозмутимым простодушием демонстрирует свое хорошо эрегированное 28-сантиметровое достоинство (по утверждениям из «достоверных источников», на тот момент уже обслужившее более 4000 партнерш в более чем тысяче порнофильмов).

В этом смысле задача Каролин Дюсе, не столько актрисы, сколько типажа, была на порядок проще уже в силу более «примитивной» женской физиологии. В отсутствии визуально проявленного либидо ей существовать в порносцене было все же комфортнее, нежели партнеру, который должен поддерживать свой «статус-кво», демонстрируя своё желание в прямом смысле.

Хитрый умысел Брейя как раз и заключался в том, что лучше всего с этим должен справиться как раз порноактер, у которого физиология всегда в тонусе, а психологические комплексы либо давно атрофировались, либо просто не в состоянии проявиться. Сиффреди абсолютно идентифицируется здесь с фаллосом, что и подчеркивает очередное признание Марии, обращенное не столько к нему, сколько к его члену. «Чистое желание отдаться незнакомцу похоже на детскую любовь к шоколаду. Я не хочу быть ничем иным, кроме как ямой или дырой, и в этом моя чистота».

По причине изначальной невозможности «вагинального кино» выразить себя визуально, ему приходится прибегать к зеркальному отражению, роль которого отводится исключительно фаллосу. Посмотрев на секс не мужским, а женским взглядом, поменяв точку зрения - объект и субъект, Брейя раздвинула в «Романсе» тематические, а равно и художественные рамки, тем самым отважно перешагнув через границу примитивного порно. И сразу же возник необычный ракурс, вызывающий у мужчин, в силу отведенной им придаточной роли, чувство зависимости и даже нетерпимости.

В этом-то и заключается главное отличие «Романса» от любого порно, где чувства и психология не задействуются вообще, а балом правит физиология. Там любая прелюдия коротка ("Предварительные ласки, вот что я люблю больше всего»), зато кульминация может длиться и длиться, как бы подчеркивая силу и важность самца, главная задача которого как можно дольше поддерживать эрекцию.

А поскольку «Романс» снят именно с позиции вагины, то привычные роли меняются принципиально: мужчине придается второстепенное значение. Однако при всей кажущейся мужчинам примитивности фильма, якобы обращенного к чисто женским проблемам, ему нельзя отказать в искренности и открытости, почти в девственном взгляде на вещи, о которых, казалось, уже сложно сказать что-то оригинальное.

«Романс» гармонично вписался в определившуюся в самом конце столетия тенденцию смыкания арт-кино и порно. Вместо того чтобы изощряться в поисках новых сексуальных метафор, Брейя заявила, что куда более важно показать все так, как оно есть на самом деле. Секс, адекватный самому себе, стал в итоге истинным откровением.

Пока шли премьерные демонстрации «Романса», в 1999-м приглашаемого на все без исключения крупные кинофестивали, мужчины-критики (и особенно российские) взахлеб смаковали сюжет в своих фестивальных обзорах. Но как только пришло время ставить фильму оценки, они, как правило, ограничивались самыми низкими баллами.

Так воинственный мужской шовинизм по полной программе отыгрался на «Романсе», ополчившись главным образом против «примитива женской философии», которая базируется здесь не столько на умозрительной работе головного мозга, сколько на инстинктивной природе. Шанс существенно приблизиться к ее пониманию как раз и предоставила Брейя.

Помните, у Жванецкого: «Никогда не буду женщиной. А интересно, что они чувствуют?»

Малов-кино

Женщина есть женщина

Пожалуй, нет ничего забавней человека, с наивностью ребенка рассуждающего о том, о чём не имеет ни малейшего представления, при этом всячески пытающегося звучать как можно убедительней. Ну, разве что женщина, пустившаяся в философствования о причинах гендерного неравенства и свято верующая, что все её проблемы вышли исключительно из ущемленного мужского самолюбия. А теперь совместите эти два качества воедино и на выходе получите портрет французского кинематографиста Катрин Брейя, на протяжении всей своей карьеры снимающей один и тот же фильм, лишь изредка видоизменяя декорации.

Само произведение большей частью походит на исповедь закоренелой, до мозга костей убежденной феминистки, изнывающей от непонимания, отчуждения и гипертрофированного мужского эго. Еще со времен «Настоящей девчонки», героини Брейя это обязательно несчастные женщины с очень печальными глазами, повернутые на теме сексуальных аддикций, ну, или проще говоря, «слабы на передок». Причины подобного несовершенства до ужаса тривиальны - дело в том, что в постели их никто не хочет (как тут глазам не опечалиться), оттого и пускаются барышни на поиски лучшей жизни, обязательными атрибутами которой являются беспорядочные половые связи.

Формально, конечно, всё это очень важно, ибо затрагивает извечные вопросы противостояния полов, попутно поднимая как никогда актуальную проблему гендерного неравенства. Сакральное «почему мужчина, имеющий несколько женщин, обязательно мачо, а женщина, в свою очередь, спящая с дюжиной мужиков - шлюха» рефреном проносится сквозь всё творчество Брейя, достигая своего апогея в «Романсе». Но так и не находя ответа на давно интересующий вопрос, режиссер продолжает активно использовать нелепые социальные стереотипы, как то «самец рожден для того, чтобы завоевывать», а в конечном итоге подводит черту под утверждением «все мужики сволочи». Всё это дело звучит, разумеется, очень многозначительно и подается в виде откровения. Нужно отметить, что подается на протяжении, вот уже, 30-ти лет как (видимо Катрин всё еще не перестает удивляться такому выводу).

Что характерно: даже несмотря на всю ублюдочность содержания, «Романс» вполне мог бы сойти за миловидную зарисовку на тему душевного одиночества и межличностного непонимания, поскольку не лишен нежной и тонкой, исключительно женской наивности, местами переходящей в трогательное отзеркаливание чувств. Но всему виной тяга Брейя к эпатированию публики, посредством сублимирования собственных сексуальных фантазий. За обилием минетов, мастурбаций и фонтанов спермы, теряется не только авторский посыл, но и общая целостность повествования. Фильм лишний раз подтверждает несостоятельность Катрин как режиссера, утратившей всякое подобие творческой личности и, ввиду пустоты содержания, окончательно скатившейся до уровня «голой королевы».

Axl