Фрагмент (Кинопоиск)

Награды и номинации:

Приз Луи Деллюка.

Берлинский кинофестиваль, 1965 год
Победитель (2):
Серебряный Медведь - специальный приз жюри
Премия международного евангелического жюри - рекомендация
Номинации (1):
Золотой Медведь

Необычный феминистский эксперимент от противного

Если бы не трагическая развязка этой внешне идиллической истории, ее можно было бы заподозрить в отсутствии феминистского пафоса, «обличающего» семейные ценности. Мне всегда казалось странным, чего феминисткам не хватает в нуклеарной семье, если убрать вербальную бутафорику про навязчивость гендерных стереотипов. И вот теперь, посмотрев «Счастье» Аньес Варда, я начал кое-что понимать в их аргументации.

Прежде всего, феминисткам не нравится в нуклеарной семье ее якобы мещанская пошлость, Варда блистательно манифестирует этот тезис в китчевом дизайне квартир, где живут семейные пары, их однообразных рабочих занятиях, полном отсутствии искусства в их жизни (зато есть телевидение), пасторальной, буколической псевдокрасоте их воскресных путешествий на природу, музыка Моцарта призвана у Варда усилить эффект режиссерской насмешливости над этим мещанским счастьем.

Во-вторых, нескончаемые улыбки и позитив, источаемые персонажами, неглубокими в своей экзистенциальной одномерности, никогда не задающимися бытийными вопросами, даже внешняя схожесть жены и любовницы главного героя, которые как барочные двойники, создают ту непереносимую приторность атмосферы «Счастья», которая намекает на шаржированность представлений о нуклеарной семье у Варда. Счастье с женой неотличимо от счастья с любовницей, создает для героя грани одного и того же не агрессивного, не вульгарного, а просто идиллически-идиотического счастья.

В-третьих, часто снимая в кадре детей (причем разнополых), Варда пытается вызвать у зрителя отталкивающее чувство, намекая на якобы идеальность, сказочность рассказываемой ситуации, которую не отличить от телевизионной и рекламной эстетики массовой культуры как тех лет, так и сегодняшних. Одним словом, Варда избирает очень умную полемическую тактику: она не брызжет агрессивной ненавистью в адрес патриархальной семьи, но исподволь, ернически над ней насмехается, гипертрофируя идилличность ситуации.

И то, что несчастная, обманутая жена так быстро простила мужа-обманщика, а потом не перенеся горя, утопилась, указывает на то, что она не справилась с неожиданно разверзшейся внутри ее личности бездны экзистенциальных вопросов, которую всю жизнь игнорировала, живя, как и муж в мещанском вакууме массовых ценностей. И то, что мерзавец-муж после ее смерти производит своего рода рокировку на любовницу, с одной стороны указывает на убийственность вардовской сатиры на патриархат, с другой стороны, на то, что нравственность в принципе несвойственна этому мужскому миру, ведь мораль пишется мужчинами для женщин.

Таковы общие контуры социальной критики, предпринятой режиссером в этом фильме, однако, порой создается впечатление (особенно в середине ленты), что постановщик не справляется с задачей тихо, незаметно посмеяться над мещанским счастьем, потому что, некоторые сцены танцев, семейных посиделок выглядят не столько приторно, сколько вполне, по-человечески радостно, благодаря чему фильм приобретает почти ромеровскую, моралистскую интонацию о том, что нравственная норма гетеросексуальной нуклеарной семьи эстетична и вполне может стать содержанием обычной человеческой жизни.

Избирая стратегию подковерной, незаметной критики, Варда свидетельствует против самой себя, то есть против феминизма, показывая, что жизнь разнополой семьи с детьми не так уж приторна и невыносима. Но феминистки могут сказать, что Варда показала насилие мужской системы над личностью женщины, показала, что законодателями, определяющими стратегию женского поведения, здесь являются мужчины, которые при негодности «женского экземпляра» просто избавляются от него, заменяя на другой, на это указывает кукольная красота всех без исключения женских персонажей (и даже то, что на руки из двух детей родители из фильма берут мальчика, символически возвышая его над девочкой).

Все это так, и с этой аргументацией трудно спорить. Но откуда тогда та легкая интонация в фильме, от которой свежее дышится, что делать от ощущения восхищения простым человеческим счастьем, которое в фильме, безусловно есть, и которая способна покорить не только мещан, но и интеллектуалов своей безыскусной, неподдельной красотой? Значит не все в нуклеарной семье так плохо, как хочет показать Варда, да мужчины порой поступают со своими женами как негодяи, но это свидетельствует лишь против них самих, а не против семьи в целом.

Одним словом, Аньес Варда сняла очень противоречивый фильм, претендующий на противоположные трактовки, сделала это с большим художественным вкусом и тактом, полемизируя с объектом своей критики нетрадиционными, нелобовыми средствами, что говорит о ее человеческом достоинстве, не позволяющем опускаться до грязной ругани в адрес патриархальной семьи и отношениях полов, как это делает, допустим, Катрин Брейя в своих низкопробных опусах. «Счастье» - не шедевр, но в своем роде уникальный для феминистского кино эксперимент.

Александр Попов

«Счастья нет и не должно его быть... Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что... как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда - болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других» А. П. Чехов

Аньес Варда в середине 60-х сняла фильм, главная идея которого точно передана словами русского классика, если только... из цитаты убрать все «не». Счастье есть и должно быть, несмотря ни на что. Даже если за дверью стоит кто-то с молоточком, даже если сотрясается беда, самая страшная беда.

Однако слова Чехова после всех постулатов экзистенциализма современному человеку понятнее, ближе, чем подход Варда к данной проблеме. Даже если нас всё устраивает в жизни, мало кто достигает в ней такой полноценности, чтобы сказать «Я счастлив».

Герой фильма «Счастье» счастлив. Он женат на прекрасной девушке, у него двое чудесных детей, любимая работа, красивая весна в красивом городе, саундтреком к его счастливой жизни звучат великолепные мелодии Моцарта.

Он встречает очаровательную почтальоншу, влюбляется в нее и счастлив. Счастлив дома с женой, счастлив у любовницы в гостях, счастлив на танцплощадке, счастлив, гуляя по улицам, всегда счастлив.

Патологическая погоня за этим словом из 7 букв не прекращается у него никогда. Даже все беды, потери, о которых говорил Чехов, которые кстати происходят именно из-за святой веры героя, что личное счастье превыше всего, не останавливают и не меняют его, а терпят сокрушительное поражение под аккомпанемент Моцарта в умиротворенной гармонии последних кадров фильма...

Но в конце концов фильм о том, что счастье возможно, только если вознести его самое на пьедестал и раболепно служить ему, идти по головам, приносить неоправданные жертвы, то есть по сути недостижимо, несмотря на раз 100 повторенное в фильме слово «bonheur».

9 из 10

fyyb