Трейлер (youtube)

Трейлер (kinopoisk)

• Фильм снят по сценарию пьесы Мартина Шермана «Склонность», премьера которой состоялась 2 декабря 1979 года в «New Apollo Theater» на Бродвее в Нью-Йорке. Спектакль выдержал 241 исполнение.
• Иэн МакКеллен, исполняющий в фильме роль дяди Фредди, в постановке «Склонности» лондонского «West End Theatre» в 1979 году играл главную роль Макса.Каннский кинофестиваль, 1997 год 

Победитель (1):
Приз молодежного жюри (иностранное кино)

Вивисекция души.

У меня не было никакой склонности смотреть «Склонность». Более того, Клайв Оуэн, талантливый и успешный красавец-актёр с невероятно красивыми, безжалостными хризолитовыми глазами, входит в пятерку мужчин-лицедеев, которых я терпеть не могу, не выношу и не перевариваю всеми фибрами души. Он вызывает во мне какое-то бессознательное отвращение, объективных причин которому нет. Сама тема однополой любви не может не интересовать и интригует, как всякое чуждое, малознакомое и непонятное, но при всём этом, крепкие мужские объятия лично для меня - не аргумент для обязательного просмотра.

И тем не менее... Хочется, как в классической пьесе выдержать многозначительную паузу и, резко повысив голос, выпалить, объяснить, поделиться, признаться как на духу, почему «Склонность» буквально пригвоздила меня к месту, остановила дыхание и вызвала поток гневных и жалостливых слёз. Мне кажется, основная идея этого кино заключается не в том, чтобы показать нелегкую участь геев. Дело в том, что за полтора часа фильма у меня на глазах был уничтожен человек. Не гей, не мужчина, не статусная персона, а личность. Её прихлопнули как насекомое, ничтожное, надоедливое и вредное, после убийства которого по чьей-то непоколебимой уверенности станет только лучше, чище и правильнее. Вот эта мысль, что человека можно растоптать, стереть с лица земли лёгким движением руки, не моргнув глазом, без сомнения и вообще каких-либо эмоций, поразила меня в самое сердце. Она оглушила в буквальном смысле слова, ударила исподтишка, наотмашь и предательски вывернула руки. Чудовищная простота и бесчувственность, с какой от Божьего создания, индивидуальности, венца творения избавляются, словно от таракана, не может не ужаснуть.

Авторы с циничной искренностью обнажили звериную сущность человека. И я говорю не о главном герое, который для себя был самым яростным судьёй. Они до костей содрали оболочку того, что гордо зовется Нomo sapiens, и показали нацистов даже не кровожадными животными, а бездушными, неумолимыми автоматами по бесперебойному истреблению людского рода. Меня проняли до кончиков ногтей, до роговицы глаза не сцены побоев заключенных, а лаконичность, сдержанная изысканность, почти светскость палачей, с наслаждением гурмана, граничащим с извращением, измывающихся над своими жертвами.

Сцена в товарняке, метафорический Рубикон для персонажа Оуэна, стала при просмотре первым гвоздём в мой личный крест. Было жутко от того, что одновременно сжимались сердце и кулаки при виде моральной боли и адовых мук героя. И тут же голова наполнялась восторженными мыслями в адрес такого выразительного, по-настоящему страшного и искреннего актёрского перфоманса.

Моя природная неприязнь к Клайву Оуэну никуда после просмотра «Склонности» не делась, и отношение к геям осталось прежним. Ведь не важно, кто ты, какого пола, национальности и ориентации, какое занимаешь положение и чем владеешь, ты всё равно абсолютно уязвим и беззащитен перед равнодушием силы и фанатического убеждения. И мне остаётся только надеяться и ждать, что врождённый оптимизм одолеет эту жуткую, холодящую кровь и не укладывающуюся в голове правду, о которой не рассказывает, а вопит, не показывает, а демонстрирует фильм «Склонность».

9 из 10

P.S.: наверное, на то он и Арт-хаус, чтобы вывернуть душу зрителя наизнанку и дать ему возможность искать пути, чтобы эту самую душу вернуть на место.

kateRM

Streets of Berlin, I must leave you soon...

«Склонность» Шона Матиаса является экранизацией пьесы Мартина Шермана, написанной в 70-х и с успехом шедшей на театральных площадках сначала Нью-Йорка, а потом и Лондона. Первые 15 минут ленты можно расценивать как полноценный реверанс в сторону бродвейского первоисточника: театрализованное действо практически лишено статичных фигур, декорации перенасыщены элементами сценографического эстетства, костюмы подчеркнуто вызывающи, а взгляд то и дело цепляется за необычный реквизит. Бесконечная трансгендерная вакханалия на содомитском балу расцветает пестрыми кляксами промискуитета. На фоне индустриальных конструкций, винтажной мебели и аскетизма кирпичных стен, в антураже, более соответствующем современным арт-студиям, нежели подпольным гей-клубам Третьего Рейха, в алкогольно-кокаиновой дымке сочно чавкают свободолюбивыми фаллосами меж разгоряченных ягодиц своих собратьев аполлоноподобные изгои чистокровной арийской расы. Андерграундная ЛГБТ-богиня Грета в шикарном черно-красном платье выплывает откуда-то сверху сквозь софитный луч, свесив ножки из блестящего обруча, и голосом Мика Джаггера проникновенно поет грустную пророческую песню о покинутых берлинских улицах. А потом - бац! - штурмовики: кого-то забавы ради зарежут, как молочного поросенка, кто-то успеет убежать, кто-то найдет способ договориться, а кто-то будет этапирован до Дахау с розовой нашивкой на груди вместе с остальными унтерменшами. И не будет больше ни театральности, ни сексуальных утех, ни ярких красок.

Гомосексуализм сам по себе - опасный враг для любого тоталитарного строя. И дело не в том, что кто-то слишком много грезит о чужих членах или любит включать задний привод. Мужеложство в яростных и зорких глазах идеологического контроля - это в первую очередь распущенность, вольнодумие и выраженный протест. И никакие евгенические теории, в общем-то, не отменяют очевидного факта, что серой массой гораздо проще управлять. Макс и Хорст, жаждущие найти друг в друге последнюю опору и поддержку, ломают систему на уровне собственного мироощущения. Не имея возможности бороться с убийственной лагерной реальностью, они придумывают свою собственную. Ту, в которой есть место дружбе, преданности, ласковым прикосновениям, человеческому теплу и искренней любви. По сути, физического гомосексуализма после начальных сцен зритель больше не наблюдает. Зато мы видим гомосексуализм вербальный, который оказывается на удивление чувственным и проникновенным, не опошленным нетрадиционным коитуальным визуалом. Иными словами, все художественные средства призваны убедить гомофобствующую публику: чтобы между двумя мужчинами возникли подлинные чувства, им для этого не обязательно долбиться в газопровод. Настоящая любовь - чистая, преданная, жертвенная - существует вне полов, возрастов и сексуальных ориентаций. Это не просто кино про педиков и ужасы концлагерей. «Склонность» - это история мученичества двух человеческих душ, родившихся не в то время не в той стране. Это символ общецивилизационной трагедии глобального общества, в котором до сих пор процветает неравенство и дискриминация всех сортов и расцветок. А вот чтобы не расползлось по рецензии гипножабовое пятно толерастии, стоит учесть, что в фильме акценты расставлены чутко и без перегибов: геи как социальная группа нарисованы не пушистыми одуванчиками, а вполне реалистичными, умеренно мерзкими развратниками с особой культурой поведения и общения. Во главу угла ставится вопрос о несоизмеримости издевательств, которые выпали на долю граждан, не соответствующих эталону полноправного здорового арийца. Апогеем тому - запредельная жестокость, а главное, абсолютная бессмысленность каторжного труда, которым обременены влюбленные узники. День за днем, камень за камнем, туда-обратно, без надежды на будущее. От хриплого шепота Клайва Оуэна, от стекающих по землистому лицу Лотера Блюто слез, от их дрожащих губ, произносящих слова взаимной любви, не может не сжиматься сердце (да, именно оно, а не то, о чем вы могли подумать). Стараниями Филипа Гласса продолжительные мучения и секундные радости героев эхом отзываются в проникновенной музыке с плачущими струнными партиями.

Примечательно, что порой всматриваться в лица людей на экране и улавливать в них до боли знакомые черты - задачка, по сложности сравнимая с народной забавой «найди кота на фото». «Гендальф» Йен МакКеллен - на момент съемок еще не серый и не белый, но уже вполне себе голубой - тактично появляется на пару минут, чтобы разбавить молодежный разврат образом солидного интеллигентного гея. Под маской эпизодического штурмовика скрывается юный и неузнаваемый Джуд Лоу, а не имеющий ни одного крупного плана гестаповец Пол Беттани как бы случайно остается безымянным капитаном, несмотря на ключевую значимость своей фигуры в развязке фильма - дескать, вот она, персонификация мерзкого и вопиюще жестокого нацистского режима, не имеющего человеческого лица.

NC-17 на обложке «Склонности» выглядит какой-то недоброй насмешкой. В остатке: вместо прогнозируемых порно-откровений эпатажной гей-драмы - честный, эмоциональный и трогательный фильм о любви, из которого по максимуму вымарана грязь и пошлость, где извращений на порядок меньше, чем во многих «гетеросексуальных» мелодрамах с более щадящими возрастными ограничениями. Уважаемая MPAA, ваш консерватизм огорчает педерастов.

=Кот=