Однажды, черной пречерной ночью, в черном пречерном Ню-Ёрке, у престижной и перспективной четы Брэдли родилась двойня. Но не такая двойня, которую принято сюсюкать и греметь перед непонимающим лицом погремушкой, катать в двухместной коляске с багажником и двустами лошадками под капотом, а совершенно странная парочка особей мужского пола. Один из них, по будущему паспорту Дуэйн, был еще куда ни шло — с руками, ногами, и прочей головой, а вот второй, по будущему невыданному паспорту Билайл — вообще состоял из… да из ничего он, в общем-то, не состоял. Сидел, присосавшись, на боку у брата, махал соседским девочкам своей когтистой клешней и мило орал на окружающий мир своей грязной, нечищеной с самого рождения, кариозной пастью.

Врачи, однако же, не дремали и не употребляли опий, а живо смекнули, что парнишке срочно нужны всякие там операции-ампутации, которые бы смогли избавить его от бесполезного придатка в виде шумевшего на весь дом полоумного братца. И однажды, как я уже говорил, одной черной пречерной ночью, в черном пречерном Ню-Ёрке, они похватали скальпелей для брюшной полости по 150 рублей за штуку и таки вырезали бедного Билайлушку из правой боковины брата. Но вырезать-то вырезали, а дальше что? «В ведро?» — спросил Хенелоттер у своих зайцев-тапочек, и те хором ответили ему, — «В ведро кидай, Хенелоттер, в самое что ни на есть ведро».

Так вот, неудавшегося брата-близнеца отправили в полет в мусоропровод, а второго зашили, обмотали бинтами, дали Ревиту от заражения и отправили спать. Однако заснуть не получилось, потому что брательник из помойки посылал всю ночь настойчивые сигналы о помощи на волне 12,33 АМ, и сонному Дуэйну ничего не оставалось делать, кроме как прийти и спасти Билайла из лап крыс, бомжей и прочих мусорщиков, которые по утрам воруют весь мусор у домов добропорядочных американцев.

Позже они, конечно же, отправятся УБИВАТЬ всех нехороших дядек хирургов, «Которые разделили нас, бедняжек, а мы ведь так любим друг друга. Да, Брэдли? Да, Билайл», живя при этом в однозвездночном мотеле за вывеской «Бруслин», бегая по всему городу и совершая всевозможные злодейства. Один при этом будет добр и кучеряв, а второй — сидеть в корзине и создавать ТАЙНУ. Но все чаще УБИВАТЬ.

Убивать, убивать, убивать! Ведь нам же нравится все это, господа?

***

Довольно удручающий балаган, снятый на кинопленку времен Дзиги Вертова, причем безо всякого стиля и мало-мальски интересного сюжета. Здесь не помогли ни говорящие тапочки сценариста, ни голоса из розетки, призывающие «убееей…», ни даже пресловутые наркотики с алкоголем. Ни-че-го. Как драма, которую здесь от безысходности высасывали из мизинца ярые оптимисты и не признающие провалов люди, этот фильм скатывается в полнейшее zero. Ну братья. Ну семья. Ну месть тут какая-то. Ну один мешает другому жить, не тужить. Ну и что? И это, по вашему, драма?! Да в фильмах с Майклом Дудикоффым больше драмы, чем в этом капустнике/квартирнике — в чем угодно, но только не в фильме.

Для ужасов это слишком ужасно. Интересно, кого в далеких 80-х годах могла испугать резиновая фигня, сидящая в корзине? Вот кого? Где эти люди? Кто они сейчас? No answers. Также беспокоит, хотя нет — чудовищно раздражает омерзительный монтаж, от которого голова начинает болеть минут через 10. Такое ощущение, что пленку рубили топором, склеивали Моментом, занюхивая им же только что выпитый одеколон — причем делали это без света, по ночам, в зашторенной комнате. Другого объяснения я не нахожу подобным об ры  вка м, и резким переходам между сценами.

Актерская игра напоминает утренник в больнице для душевнобольных. То есть вроде бы все стараются, но по глазам и карикатурным гримасам даже Станиславскому становиться понятно, что эти люди самих себя сыграть нормально не смогут. Чего ж им в фильмах-то делать?

В итоге Хенелоттер, прости Господи его фамилию, оказался в своем дебюте настолько жалок и беспомощен, что его не смогли реабилитировать в моих глазах ни «Повреждение мозга», ни забавная «Франкенhooker». Ты уныл, товарищ Фрэнки. Чуть более, чем полностью.

Дмитрий Короп