Трейлер (Youtube)

Трейлер (Кинопоиск)

Каннский кинофестиваль, 1997 год
Победитель: Золотая пальмовая ветвь

«Фотография - это правда.
А кино - это правда 24 кадра в секунду».

(Жан-Люк Годар)

Если вообразить множество фильмов в виде неких в разной степени сложных по форме и развитых по структуре организмов, то «Вкус вишни», пожалуй, будет принадлежать к простейшим из представителей. И дело тут вовсе не в бедном на яркие краски и разнообразие мотивов пейзаже бесконечных иранских пустошей, монотонным фоном проплывающим за размеренным повествованием, а в том, что кино уподобляется ему сознательно. Никакой прочей шелухи: есть только главный герой, да его крепкий внедорожник - последнее пристанище, да его твердое решение уйти из жизни, начисто лишенное отчаяния или истеричного мимолетного пыла - то есть совершенно взвешенное, беспрекословное, словно приговор. И необходимость в ком-то, кто поможет (осмелится, проявит соучастие или соблазнится внушительным количеством денег) воплотить его в жизнь, даруя тем самым желаемую смерть.

Кияростами совершает тонкий и в какой-то степени хитрый ход: лишает историю всяческой конкретики, начала и конца, оставляя зрителя в качестве стороннего наблюдателя, не обладающего никакой информацией. Почему грустен и так убежден в своем намерении герой, и что стало причиной торжества этой безрассудной, казалось бы, идеи, и что за боль у него за плечами - никакое из утаенных знаний не откроется, не станет легче понять или осознать. И за счет этого приема создается впечатление, что происходящее есть достоверная история, которую нам посчастливилось увидеть в настоящем времени, словно бы на полтора часа перенеслись в аскетичную, пустынную реальность, ослепляющую своим неумолимым восточным солнцем, в прыгающую по вечным ухабам машину, и тихо, настороженно следим за развитием пути... или его завершением.

Желание посторонних людей, оказавшихся в автомобиле и поставленных перед нелегким выбором, унять шокирующее намерение и втолковать о непоколебимой ценности жизни разбивается о шаблонность и банальность доводов. За значительными словами о смертном грехе и заверениями в том, что не все на самом деле так плохо сейчас (а плохо как раз будет, коли он доведет все до конца) не стоит и сотой доли той искренности и проникновенности, которую действительно хотелось бы вложить в уста. Красивые лозунги чаще всего оказываются не больше чем дутыми пустышками, криво и неумело прикрывающими горькую действительность. И вполне справедливо, что именно человек со схожим опытом роняет зерно сомнения в душу героя. Люди, пространно и картонно размышляющие о религии, нравственности и жизнелюбии, кажутся такими далекими от тебя, неспособными к подлинной сопричастности, и только ощущение чужой жизни, вернее, ее ценности, ее красоты может что-то перевернуть. Бесхитростный и открытый рассказ старика, что не ставил себе целью нравоучения или наставления, вне бога, вне кары, вне осуждающего удивления, затрагивает в глубине какие-то струны, дарит чуть надежды и поводов к размышлению. И неважно, насколько попытка была успешна, почва благодатна, и что за решение последует за стиснутыми пальцами. Ведь главное - сам факт этих сомнений, вдумчивый, чуть растерянный взгляд и дрожащая неуверенность в голосе.

Внимая диалогам и чувствам героев, понимаешь внезапно, что как ни одиноки мы в этом мире, словно сиротливо растущие сухощавые деревья у обочины, настоящее обескураживающее одиночество скорее есть запах земли или горсть снотворного, но никак не то, что предшествует этому.

И пусть банальна и очевидна следующая мысль, но кино это - тот самый вкус вишен, который осознаешь вдруг, нахрапом, который остается в душе чем-то легким, открытым и одновременно - незабываемо простым. И к черту призрачное прошлое, и к черту туманное будущее, что было и что будет, - вот она, наша жизнь, среди выжженных солнцем и богом пустынь ли, или серого, озябшего от собственной вечности мегаполиса, в снегах или песках, в горечи и сладости - все одно, все прекрасно само по себе, пока ты можешь ощущать терпкий, пьянящий аромат спелых фруктов.

Но самое удивительное достоинство картины даже не в том, что она любит жизнь и заражает этой бессмысленной, неумолимой любовью, а в том, что это все - правда.

Vita nostra

Грех

Один царь из греческих мифов, узнав, что его ожидает смерть, отправился на поиски человека, который бы отошел в мир иной вместо него, в результате чего понял - никто в здравом уме не рискнет подписываться на лестное предприятие, подкрепленное славой или деньгами, но связанное со смертью. Конечно, это лишь условно имеет отношения к господину Бадии, который, словно в замкнутом мирке, объезжает окраины на машине, присматриваясь к людям и выискивая единственного работника, который стал бы его могильщиком. Кто такой этот представительный гражданин на Land Rover'е не уточняется, как и причина послужившая поводом к твердому решению закончить жизнь, внешне его состояние лучше тысяч безработных, слоняющихся по улице, чтобы хоть кто-то взял их на черную работенку. В этом-то он и похож на Адмета, потому что, несмотря на положение, его путь лежит в иной мир, а у бедных голодранцев есть жизнь, маленькие цели и стремления, которых вполне хватит, чтобы не брать грех на душу и помогать человеку заживо себя похоронить. Господин Бадии уже выкопал могилу в пустынной местности, у дерева и теперь осталось найти человека, кто ямку закопает. Однако, сразу возникает мысль, что истинная причина в надобности помощника - не укрыть тело землей, а похоронить «заказчика» еще живого, избавив от запрещенного Кораном самоубийства, при этом возложив грех на плечи бедолаги, который за тридцать серебряников оплатит себе дорогу в ад.

Главная особенность этого фильма, получившего главный приз на каннском кинофестивале - он совершенно ненавязчив в философских подтекстах, и сделан с таким грубоватым изяществом, что предстает реальной историей, на деле являясь выдающейся притчей о цене жизни, или в более религиозном смысле - цене греха, который возьмет человек, решивший убить себя. Большая часть съемок проходит в кабине автомобиля главного героя, а действие состоит из диалогов на тему смерти, один откровеннее другого. Так, например, наиболее важными в жизни господина Бадии оказываются три персонажа - молодой солдат, студент-богослов и пожилой таксидермист, которым он поочередно предлагает крупную сумму за небольшую услугу. Диалог с первым из них идет на уровне намеков и взаимного непонимания, ведь уставший с дороги солдат не понимает, зачем господин, обещавший подвести его до казарм, повез его в холмистую глушь, и хочет свалить от сумасшедшего. Студент же олицетворяет разумный взгляд на вещи, и почти соглашается, но с пылом разумного человека пытается убедить собеседника теоретически, что тот совершает ошибку. Лица третьего человека мы не видим долгое время, однако закадровый голос отчетливо сообщает, что он согласен выполнить условие, придти к яме на следующее утро и закопать нерадивого самоубийцу, если тот будет, действительно, мертв. Потому что этот пожилой жизнерадостный старик не боится кары с небес, не собирается разъяснять богословские теории, ибо он выступает в роли мудрости, человека с большим жизненным опытом, способного по-человечески помочь обрести душевное равновесие незнакомцу. Поэтому даже обращение героя к этому спутнику, и на данный момент единственному другу, в конце говорит о желании, несмотря ни на что, остаться в живых, тем не менее, смиренно приняв испытание судьбой.

Если судить по фильму о нынешнем состоянии Ирана и мусульманской веры в нем, то вряд ли можно увидеть что-то новое - бедность для восточных стран никогда не была диковинкой, но в силу реалистичности этого фильма Кияростами сосредотачивает внимание на том, что всегда поддерживало в его народе тягу к жизни - фатализм. На западе его принято считать чем-то диковатым, ведь смирение с судьбой для тех философий неприемлемо, будь то буржуазия или рабочий класс, девиз один - стремиться к лучшей жизни. А фатализм, в своей глубине это то, чего не смог высказать трусливый солдат, то, что попытался облечь в науку студент, и то, чем пропитан этот жизнерадостный старик-таксидермист, да и вся иранская земля под палящим солнцем. Фатализм это то, что заставляет сторожа день и ночь охранять доверенную технику, хотя это уже давно - куча мусора. А главное, что хотел сказать режиссер этим фильмом, что их вера сильна не потому, что она поддерживается страхом перед божьей карой, не толкованиями Корана, она живет в мудрости веков и естественным приспособлением к трудной жизни, поэтому нет смысла отговаривать самоубийцу, куда важнее заставить почувствовать, самостоятельно понять, и, если сам сможет, принять верное решение. Само по себе для консерваторов такое откровение будет неприемлемо, но, тем не менее, фильм остается честным и бережным представителем национального мировоззрения Ирана, выходящего из мрачных догм и строгих предписаний. И это не говоря о том, что эта философия оказалась совершенно не чуждой и западному зрителю, с пониманием принявшему картину и по достоинству оценив ее заразительную человечность, стоящую прежде всех норм и запретов.

Стоит отметить, что фильм в фильмографии режиссера занимает важное место, и не только потому, что он оказался наиболее прославленным. Здесь есть все то, о чем снимает Киаростами с первых опытов, и в то же время претендует на яркую смысловую составляющую. Помимо прочего, он один из самых кинематографичных и красочных проектов автора, сравнимый разве что с более поздней картиной «Нас унесет ветер», также сосредоточившейся на теме смерти и внутренними метаниями человека по отношению к ней, только в другом ракурсе. А вот образ мудрого пожилого человека - есть в большинстве фильмов, и уже в первой короткометражной работе «Хлеб и переулок», мальчик, чтобы пройти мимо собаки увяжется за стариком с сумкой. Подобный персонаж встретится и ответственному пареньку из «Где дом друга?» в чужом городе в момент отчаяния. Даже эпизодический образ врача на мотороллере, встретившегося Инженеру в «Нас унесет ветер» несет на себе очень важную роль. Для режиссера - эти пожилые люди - олицетворения фатализма и хранители культуры, потому как живут ради жизни и своего дела, не гонятся за личным успехом, а тихо идут по жизни, и если на их дороге встретится заплутавший путник - они обязательно протянут руку помощи и попробуют помочь добрым советом от всей души. Возможно, поэтому они, неизвестные носители мудрости и кажутся светлыми и бескорыстными наставниками, которым взамен нужна лишь хорошая беседа. Абдолрахман Багери (у персонажа и актера - одно имя) из них, наиболее откровенный и запоминающийся, за что «Вкус Вишни» можно считать одной из первых работ Киаростами, которые стоит посмотреть у него.

Итог: реалистичная притча о смысле жизни и мудрости, как источнике национального самосознания, при всей простоте и грубости постановки, очень искренно освещающая настоящие человеческие ценности и те мелочи, что заставляют по-другому взглянуть на фатальные проблемы.

Лекс Картер