Трейлер (Youtube)

Трейлер (Кинопоиск)

Ты моя... скажи, что ты моя...(с)

Фильм-натюрморт. Ощущение тщательной собранности и гармоничности не покидает до последнего кадра. Уже не важна режиссура, операторская работа, актеры... но позвоночник, который так отчетлив у извивающейся девушки, колени, пианино, пальцы, руки, шелк сорочек, красные шторы, скрип половиц, полные губы и растерянные глаза... и, конечно же, музыка, чарующая, волшебная, уносящая... В молодости любовь полна неожиданностей, особенно у девушек. Она приносит несчастье, раны от больной любви более глубокие.

Больно за Эмму. За Марию не больно, она не любит, она никого не любит, она еще ребенок. Люди, не умеющие любить, не вызывают ни сожаления, ни желания участия в их судьбе. У Марии нет эмоций, она просто недовольна. Но Эмма! Она! Она так искренна в своих страданиях, она даже готова убить из ревности... А у Марии опять нет эмоций. Есть и третий герой - пианино. Страдает, ждет, видит, слышит, говорит, иногда даже кричит... оно поцарапано, оно истекает кровью, но кому какое дело... оно умирает под Болеро Равеля. Самый искренний и правдивый герой. Мое почтение!!!

Wild_is_the_wind

Известно, что прелесть, шарм, романтика французских фильмов рождаются в основном из искусно подобранных бытовых мелочей - атмосферного места действия, пустяшных, но колоритных житейских ситуаций, кокетливых предметов обихода - в отрыве от которых все киношное очарование рассеивается, как аромат духов на вольном воздухе. На этой бытовой романтике наживались и спекулировали все, кому не лень, зачастую клишируя и воссоздавая Францию под зрителя, руководствуясь тем, что он (отнюдь не всегда знающий и искушенный) желает увидеть, клевеща, а больше полируя, но всегда упрощая, сплющивая, лишая глубин и объемов, а главное - соответствия материальным жизненным реалиям, без которого бытового кино нет и быть не может.

«Я тебя съем» - при всех своих эстетических изысках - фильм исключительно социально достоверный. Здесь нет ни скромных официанток, способных снимать удивительно комфортное, дизайнерски оформленное жилье на Монмартре и потому имеющих время думать о судьбах мира, ни опустившихся отпрысков аристократических семей, коротающих свой век в личный особняках шестнадцатого округа. Забавно, но именно жилищный вопрос держит все нити конфликта в фильме, сковывая свободу одних, давая излишек власти над душами ближних другим. Элегантная, буржуазная, хотя и странно пустоватая, запущенная квартира Эммы, в которую та приглашает жить свою не столь обласканную материально и социально подругу Мари, становится полем битвы не только двух личностей, но и двух общественных мировоззрений, отсылая при этом неизбежно к классике Бертолуччи, Кавани и Жулавского. Как всегда в хорошем европейском кино, этот конфликт почти не облекается в слова, он весь - в модуляциях тембра голоса, жестах, взглядах, полуулыбках, - но он ощутим, от него тяжело, душно, стеснительно, вязко. Более того, переходы противоречий идеологических, мировоззренческих к противостоянию характеров, а от него, в свою очередь, к противостоянию чувственному - практически незаметны, одно плавно и естественно перетекает в другое, одно сливается с другим, обогащает и усложняет, опустошает и уничтожает. Порой камера, любующаяся разной, то холодной, то горячей, но равно чувственной красотой обеих девушек, кажется, упивается фактурой их кожи, формой рук, щек, шей, пальцев ног, прядями волос - жестких и каштановых, легких и белокурых - уходит в чистое созерцание, эстетизируя, забывая о главном, - но гармоничное равновесие неустойчиво, одного случайно брошенного слова становится достаточно для того, чтобы картинки ожили, красивые, ласковые кошки сузили глаза, выпустили когти, вспомнили о том, что вопрос «кто кого?» для них важнейший. Противостояние двух душ и тел барахтается и тонет в музыке Шумана и Равеля. Парадоксально, но, как и у Ханеке, великая музыка у Лалой не ведет к свету, не приносит избавления, не возвращает жизни - напротив, лишь сгущает душевную темноту, давит, душит, топит. Гонимые, но с упорной агрессивностью возвращающиеся аккорды «Карнавала» и «Паваны по усопшей инфанте» несутся ветром, как осенние листья, над красотами неистоптанного туристами и синеастами Лиона - над Роной и Соной, над мостами, парками, склонами Круа Русса, базиликой на холме, сливаясь со звоном стаканов в барах, плеском воды в фонтанах, дребезжанием трамвая, создавая с увиденным удивительное по полноте эмоциональных ощущений целое...

Режиссерский дебют Софи Лалой с «Я тебя съем» стал для меня главным французским кинособытием с момента выхода фильма на дисках в 2007 году и по сию пору. На мой взгляд (и да простится мне смелость моих высказываний), это - с большим отрывом - лучшее из того, что сделал французский кинематограф за последнее десятилетие, лучшее именно в традиционном, национальном смысле следования французским школе, эстетике и принципам, которые - если судить по мейнстримной продукции - слишком ощутимо, слишком стремительно теряются, нивелируются в процессе глобализации. Всем желающим приобщиться к тому, что еще осталось от Франции, подышать хваленым французским духом (где он еще и остался-то, Господи?), проникнуться простотой и сложностью (не)человеческих отношений à la française, следует забыть о стереотипах, свежеподпитанных Амели, Гавальдой и прочими разными парижетем, и посмотреть этот маленький шедевр - в идеале, в оригинальной озвучке. Чувствующим и чувствительным изысканное удовольствие - тягучее, сложносоставное, с послевкусьем - гарантировано.

10 из 10

galina_guzhvina