Этот камерный фильм, снятый 45-летним артхаусным режиссёром за год до его убийства, кому-то явно не понравится, показавшись скучным или чересчур заумным. Но истинное искусство тем и отличается от масскульта, что оно и не должно всем нравиться. «Искусство не может быть массовым» - как писал Иосиф Бродский.

Собственно, фильм Тео ван Гога проще всего интерпретировать как ещё одно (какое по счёту?) размышление автора по поводу «эстетического отношения искусства к действительности». Однако мыльные оперы, в которых снимается Катя, вряд ли можно назвать искусством. Не соответствуют действительности и политические репортажи Пьера, журналиста-сноба, приравнивающего свою работу в горячих точках к военному опыту, из-за их пристрастности и ярко выраженных радикальных симпатий. Вот и получается, что в информационном обществе в эпоху плюрализма СМИ и индустрия развлечений наиболее идеологизированы, подвержены влиянию частных интересов, которым совершенно не нужно окультуривать публику или объективно освещать события. Род занятий героев неизбежно наложил отпечаток и на их личности. «Война изменила меня» - говорит Пьер, забывая, впрочем, уточнить, что под «войной» он имеет ввиду свою профессию, где действительно идёт война за рейтинг или единомышленников. Но отстаивая свою точку зрения на политику в стране и мире Пьер парадоксальным образом потерял себя, он отчуждён от жизни и вечных незыблемых ценностей. Проще говоря, Пьер любой факт действительности готов использовать в корыстных целях журналиста. Катя же не может не играть. Она играет в любовь, в откровенность, в раскаяние и воспринимается скорее как маска, персона (нелишне здесь вспомнить «Персону» Ингмара Бергмана), чем живым существом. Их интервью поэтому - всего лишь словесная дуэль, искусное упражнение в обмане: кто кого перехитрит. И исход этой дуэли заранее трагичен: один неизбежно потеряет всё, а другой восторжествует.

Тео ван Гог в преддверии кончины не мог не предчувствовать, что и он также, как его герой Пьер, решивший «поделиться» с Катей своим реальным (а не придуманным, как она) секретом, неизбежно падёт жертвой собственной откровенности. В мире поголовного обмана, в эпоху торжества общества спектакля (именно так охарактеризовал современный отчуждённый мир гуру ситуационизма Ги Дебор) любое искреннее проявление чувств тут же будет подавлено и поглощено морем лжи и злого умысла. Люди играют, а не живут, лгут, а не говорят правду, поэтому и неудивительно, что заявленное интервью между героями так и не состоялось, заранее превратившись в битву полов, умов, культур и мировоззрений, которые совсем не являются искренними. И в этой связи знаменитая цитата из Шекспира «Весь мир театр, а люди в нём актёры» приобретает совсем уж безысходный, трагический смысл.

8,5 из 10

Эндрю Вулф