Трейлер (Youtube)

Трейлер (Кинопоиск)

Награды и кинопремии
Кинопремия «Independent Spirit Awards 2016»
Номинации:
Лучшая мужская роль - Джейсон Сигел
Лучший сценарий

Душа по разговорам

Не знаю было ли с тобой когда-нибудь такое. Но это хуже, чем любая физическая травма. Чувствуешь, что каждая аксиома оказалась ложной, и ничего на самом деле нет. И ты ничто. И все это иллюзия, а ты лучше других, потому что можешь видеть эту иллюзию.

«Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого» - такими были последние слова Хантера Томпсона, вечно конфликтовавшего с миром и самим собой, который застрелился на своей ферме в Колорадо в возрасте шестидесяти семи лет. Еще один великий ум от мира литературы, Эрнест Хэмингуэй под конец своей жизни начал страдать от всепоглощающей паранойи и решил покончить с этим в возрасте шестидесяти одного года. Американская поэтесса двадцатого века Сильвия Плат, сражающася с тяжелой депрессией, отняла свою собственную жизнь в возрасте тридцати лет, а современный писатель и ее соотечественник Нед Виззини, автор популярнейшего у себя на родине романа «Это очень забавная история», проиграл битву с биполярным расстройством в возрасте тридцати двух лет. Как и большинство творческих людей, писатели имеют очень тесные отношения с безумием, депрессией и самоубийством, которые чаще всего идут рука об руку, как закадычные подружки. Одним из таких неуравновешенных гениев был Дэвид Фостер Уолесс, автор романа «Бесконечная шутка», покончивший собой в возрасте сорока шести лет, тем самым заинтересовав множество коллег-писателей, слетающихся на эту классическую невыдуманную трагедию, как мухи на мед. О жизни Дэвида Фостера Уолесса было написано несколько книг. Одной из них была работа журналиста Rolling Stone Дэвида Липски «Хотя в конце ты конечно становишься собой», рассказывающая об их совместном с Уолессом роуд-трипе, во время которого Липси попытался понять сложную душу одного из самых загадочных писателей Америки того времени. Молодой, но уже отлично зарекомендовавший себя режиссер Джеймс Понсольдт, известный вам по картинам «В Хлам» и «Захватывающее время», решил превратить книгу Дэвида Липски в фильм под названием «Конец тура».

Несмотря на всю свою проблематичность, Дэвид Фостер Уолесс в исполнении Джейсона Сигела это не тот черно-белый и вечно задымленный образ непомерно страдающего мыслителя от мира литературы, сидящего в элитном ресторане, потягивая вино и насыщаясь пафосом, вдохновляющим его исторгать философские реплики о смысле жизни. Если бы вы увидели Уолесса на улице, то ни за что бы не признали в нем знаменитого писателя - он скорее смахивал на необразованного шахтера, попыхивающего сигаретами без какого-либо изящества и живущего самой скучной жизнью на земле в самой обычной части планеты. В картине Джеймса Пондсольдта такова не только его наружность, но и внутренний мир - в большинстве эпизодов Дэвид Фостер Уолесс предстает перед нами живым человеком и от этого те моменты, в которых он становится этой легендарной истерзанной душой, только видны еще ярче. Уолесс одинок, несчастен и потерян, и, как и все, кто когда-либо были на его месте, он не видит в этом ничего романтичного. Это и опыт, который помогает творить, задавать вопросы и искать на них ответы, и опыт, который хочется спрятать глубоко-глубоко у себя в душе, потому что ни один интригующий роман не стоит бесконечного отупения, порождаемого днями, месяцами, годами и десятилетиями депрессии. С самого начала фильма «Конец тура» вы знаете, что перед вами человек, который умрет, и медленно, но верно вы узнаете почему.

Не важно, сколько книг Дэвида Фостера Уолесса было продано, сколько раз его имя упомянули по телевизору, сколько девушек захотели лечь его в постель и сколько модных журналов хотели заполучить его для интервью. Никакое количество бумаги, телеэфиров, девушек и глянцевых страниц не смогли бы спасти человека, живущего в агонии депрессии, которая, как настоящее заболевание, а не модный термин, обозначающий плохое настроение, ничуть не менее смертельна, чем рак. Дэвид Липски в исполнение Джесси Айзенберга обозначает эту иронию очень четко - его новоприобретенный друг имеет все, о чем сам Липски может только мечтать, тем не менее, он все равно несчастен. Успех Уолесса лишь вырезает из его боли новые узоры. Важно не то, что Джейсон Сигел сумел так четко воспроизвести внешность популярного писателя, гораздо большее значение имеет то, что он смог без лишней надменности изобразить вечно застрявшую между смыслом и бессмысленностью душу Дэвида Фостера Уолесса. Новый фильм Джеймса Пондсольдта «Конец тура» это история о встрече с разумом, пораженным одновременно гениальностью и болезнью, простотой и сложностью. Между Липски и Уолессом нет практически ничего общего, но именно это делает историю такой понятной - Липски, не обремененный беспокойным разумом, является вашим проводником по неизведанному миру громкой депрессии и тихого безумия, в котором существовал Дэвид Фостер Уолесс большую часть своей жизни, до самого последнего вздоха

Виктория Бувье

Западня

Если вы знаете хоть что-то о Дэвиде Фостере Уоллесе, наверное, вам чертовски повезло. Если нет - винить себя не стоит, шансов узнать о нём у вас было немного. Переводами Уоллеса в нашей стране занималось и занимается два с половиной гика-энтузиаста, из чего несложно прикинуть и объёмы проделанной работы. Официально же на русском книги Дэвида не издавались, да и навряд ли будут изданы в ближайшем будущем. Самая известная и обласканная вниманием работа писателя - вышедшая в девяносто шестом «Бесконечная шутка». Грандиозная фантазия о печальном американском будущем, ныне - уже настоящем, из полумиллиона слов на тысяче с небольшим страниц. Ее называли великим американским романом и вносили в список ста лучших англоязычных книг двадцатого века. Ко времени ее издания относится и история журналиста «Роллинг Стоун», Дэвида Липски. Он провёл с Уоллесом часть тура в поддержку «Бесконечной шутки», но набранный материал в журнальную статью так и не превратил. Зато через четырнадцать лет превратил в книгу, на которой и завязан вышедший в этом году фильм «Конец тура».

«Чудаковат», - пожалуй, заключил бы любой из нас поначалу, окажись он на месте Липски, приехавшего брать интервью у Уоллеса - человека, о книге которого говорит вся Америка. Но чудаковат не в том смысле, в котором чудаковаты невротики-писатели из картин Вуди Аллена. Или, к примеру, герой Селина Джонса из недавнего фильма «Зажигая звёзды», поэт Дилан Томас, взбалмошный, непредсказуемый эксцентрик, тонко чувствующий фальшь окружающего мира, и оттого зачастую печальный. Напротив, Уоллес в исполнении Джейсона Сигела чудаковат в своей простоте, в своей обычности. Живёт у чёрта на куличиках с двумя собаками, выглядит как среднестатистический нью-йоркский бездомный, у него в доме нет телевизора, но есть плакат Аланис Моррисетт, ну и всё в этом роде. Какое-то тянущее, грустное ощущение, связанное с писателем, появляется сразу, но во всей своей полноте раскроется, конечно, уже по ходу действия.

Для главного героя фильма Джейсона Понсольдта писательство не дар - скорее, бремя. Одиночество - не роскошь и не блажь, но пугающая реальность, а депрессия - болезнь, лекарство от которой он судорожно искал, но не нашёл, и потому отдался ей с концами. Она будто развивалась в нём, пока он творил, теперь же всё сказано и написано, но расстройство его не покинуло. Возможно, изначально оно было чем-то вроде жертвы ради лучшей жизни, но когда стало ясно, что лучшей жизни, скорее всего, не будет, всё усугубилось. Пытался изменить мир, но воз и ныне там. Хотел изменить людей, но теперь совершенно не уверен, смог ли. Это что-то вроде западни, из которой не выбраться. Ты стал знаменитым, о тебе говорят, ты потешил, наконец, своё эго, но есть ли в том смысл, если день за днём ты терпишь куда более крупное поражение? Всё это тянется за Уоллесом, спрятать это невозможно, да он, кажется, и не пытается.

При этом всём, понимать картину, как что-то такое грузное, тяжёлое, где каждая нота минорна, а каждая деталь обильно пропитана меланхолией, не стоит. Конечно, здесь есть и юмор, и ирония, и некая даже лёгкость, есть более простые мотивы зависти, хитрости, ревности, дружеских отношений, пара интересных акцентов на отшельничестве, аскетизме, которые можно покрутить в голове. Главные герои большую часть фильма проводят в беседах, но не только философских - пустых, ничего не означающих, заполняющих неловкую пустоту по пути в ближайший ресторан, здесь тоже предостаточно, равно как и радостных, приподнимающих настроение, бодрящих, а не только экзистенциальных, опустошающих или тех, что «меняют всё». Недаром герой Джесси Айзенберга, журналист Липски, будет вспоминать эти беседы, как лучшие в своей жизни. Потому что разговоры были именно что человеческими - это не было монологом писателя, знающего мир, это не было обычной журналистской работой, не было интервью, даже необычным, нетипичным. Поэтому, кстати, Липски так и не опубликовал материал - у него была хорошая история, но не было хорошей истории для журнала.

Однако, по сути, «Конец тура» существует ровно затем, чтобы проговорить конкретное состояние западни во всей трагичности. Не объяснить, нет. Если бы фильм всерьёз брался что-то анализировать, объяснять, он бы, наверное, просто не сумел сохранить себя. Именно проговорить, мол, я могу открыться тебе, насколько это возможно, а всё остальное - ты уж сам как хочешь. Это освобождает картину от морализаторских сентенций, лишних философских конструкций и делает ее просто тихой историей о человеке, который рискнул поставить на лучший мир и проиграл, как и все до и после него. Что до объяснений, то единственное и самое ёмкое из возможных зритель получит буквально на первых минутах картины, еще до того, как поймёт, кем был, как жил и что чувствовал этот таинственный Дэвид Фостер Уоллес: его не стало двенадцатого сентября две тысячи восьмого. Он повесился в собственном доме, так, видимо, и не найдя выхода оттуда, куда однажды угодил.

fuliver