Цезарь должен умереть

Интересные факты:

• Картина «Цезарь должен умереть» получила «Золотого медведя» – главный приз Берлинского кинофестиваля. Также фильм был отмечен Призом экуменического (христианского) жюри (конкурсная программа) в рамках данного фестиваля. «Золотой медведь» за драму «Цезарь должен умереть» стал второй высшей наградой европейских кинофестивалей в карьере режиссеров Паоло и Витторио Тавиани. В 1977 году они получили «Золотую Пальмовую ветвь» Каннского фестиваля за фильм «Отец-хозяин».
• Режиссерами картины выступили братья Паоло и Витторио Тавиани (Paolo e Vittorio Taviani). Драма «Цезарь должен умереть» стала двадцать первой картиной в их карьере. Они известны по таким работам, как «Отец-хозяин» (Padre padrone, 1977), «Гнездо жаворонка» (La masseria delle allodole, 2007) и «Ночь святого Лоренцо» (La notte di San Lorenzo, 1982).
• Паоло Тавиани об идее фильма «Цезарь должен умереть»: «С самого детства Витторио и я бредили Шекспиром – читали его произведения, учили их наизусть, использовали его приемы в своих творческих поисках. Шекспир настолько велик, что и сейчас, спустя более полусотни лет после первого знакомства с его трагедиями и сонетами, мы всё еще находим новые идеи и мысли, спрятанные в них. Мы уже не молодые ребята, поэтому думаем, что имеем право немного менять его произведения для адаптации, ведь они не очень подходят для киноэкрана».
• Съемки драмы «Цезарь должен умереть» проходили в римской колонии строгого режима «Ребиббия». Большую часть ролей исполнили непрофессиональные актеры, а реальные заключенные этого исправительного учреждения. Примечательно, что это не первая громкая постановка в стенах колонии «Ребиббия»: местная любительская труппа является одной из самых популярных в стране, а для широкой общественности лицедейские таланты заключенных открыл театральный режиссер Фабио Кавалли, поставивший здесь «Ад» Данте.
• Паоло Тавиани о победе картины «Цезарь должен умереть» на Берлинском кинофестивале: «Возможно, это главный приз в нашей жизни. Теперь, получив его в руки, мы должны о многом подумать. И, конечно, посвятить его нашим героям, многие из которых отбывают пожизненные сроки».
• Режиссер также говорил о стремлении показать широкой публике, что даже заключённый, несущий наказание за тяжкое преступление, был и остаётся человеком. Своего «Золотого медведя» Паоло и Витторио Тавиани посвятили именно своим актерам, отбывающим срок в колонии «Ребиббия»
• Победа фильма «Цезарь должен умереть» на Берлинском кинофестивале вызвала недоумение у многих критиков. В частности, калифорнийский журнал The Hollywood Reporter назвал картину «главным разочарованием конкурса», а немецкий Der Spiegel счел выбор жюри «очень консервативным».

Украл, выпил - ...в театр!

Ни камни башен, ни литые стены,
Ни подземелья душные, ни цепи
Не могут силу духа удержать;
Жизнь, если ей тесны затворы мира,
Всегда себя освободить сумеет.
Уильям Шекспир. «Юлий Цезарь»

Кинематографическая карьера итальянцев Паоло и Витторио Тавиани длится уже без малого шестьдесят лет. Всё это время братья стабильно снимают хорошие картины, быть может, без революционных прорывов в форме, или исключительных откровений в содержании, но зато и без кризисов и провалов. «Уже не молодые ребята», как сами режиссёры себя называют, являются любимцами различных киносмотров и заслуженно обладают некоторым количеством наград. Последняя их лента, «Цезарь должен умереть» получила в этом году «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля. Надо полагать, жюри было подкуплено мастерским переплетением вечных вопросов и современных социальных проблем, сочетанием высокой поэзии Шекспира и сцены тюремного театра.

Восторженный зал рукоплещет завершившим своё выступление артистам. Потихоньку зрители расходятся по домам, а выступавшие... по камерам. В полудокументальной манере братья Тавиани расскажут нам о том, как заключённые итальянской тюрьмы строгого режима готовились к постановке политической трагедии Шекспира «Юлий Цезарь». Как они проходили кастинг, учили роли, репетировали, наконец, вдохновенно играли на сцене. И всё это в обрамлении камерных стен, решёток на окнах и лояльной, но оттого не менее суровой охраны.

В образе легендарных исторических фигур, Цезаря, Брута, Кассия, Антония и других выступают наркоторговцы, мафиози и убийцы. Некоторым из них не суждено когда-либо вдохнуть воздух свободы. Но это вовсе не означает, что они не люди. Все они персонажи колоритные, каждый обладает уникальным характером, а некоторым и вправду место не за решёткой, а, как минимум, на сцене Бродвея. Они, как могут, привносят в непростые роли собственный опыт, талант и мировоззрение, и параллельно переосмысливают свои судьбы через трагедии героев великого поэта. Оказывается, что и Шекспир, и Цезарь не многим отличались от итальянских уголовников XXI века, поскольку задавались теми же неразрешимыми проблемами совести и морали, и сталкивались с такими же проклятыми вопросами жизни и смерти.

Наблюдая за репетициями заключённых, мы как бы невзначай узнаём о подспудных реальных конфликтах между ними, о вселенской тоске, испытываемой каждым из них по ночам от бесконечного вглядывания в потолок, о том, что у них от тюремной баланды проблемы с желудком, и о том, как тяжко годами напролёт обходиться без женщины. Но Тавиани умышленно предпочитают не копать слишком глубоко. Сопутствующие подготовке спектакля обстоятельства они отмечают лишь лёгкими штрихами. Не давая сюжетного развития повседневным бытовым проблемам, они подчёркивают их эфемерность, возвышая над всем бренным вечные строки Шекспира.

Режиссёры пытаются уловить сложный, длительный, почти незримый процесс перерождения преступников. Конечно, проявляется это лучше всего во время чтения стихов трагедии, когда душегубы и контрабандисты возвышаются до масштабов гигантских исторических персон и наполняются благородными страстями, некогда определившими судьбы мира. Мудрые старцы Тавиани, конечно же, не испытывают никаких иллюзий по поводу чудодейственных сил искусства. На примере заключённых, играющих Шекспира, они показывают, что искусство способно возвысить человека над его бренным существованием, но лишь ненадолго. Искусство не разрушит стены камеры, не снесёт решётки с окон, но оно может поднять человека над этими неудобствами. Искусство не способно осчастливить, скорее даже наоборот, о чём говорит в финале один из заключённых. Но искусство расширяет наш мир, наполняя жизнь, даже если это жизнь за решёткой, значением и смыслом.

Конечно же, тюрьма у Тавиани это не просто заведение, где людей держат под стражей за их прегрешения, это ещё и ёмкая метафора. Метафора ограниченности жизни каждого из нас. Мы все немного заключённые своих пороков, бытовых проблем, и чьей-то внешней воли. Мы не можем вырваться за определённые судьбой рамки, но и в их пределах мы можем очень многое. Даже находясь в тюрьме, герои фильма Тавиани открывают для себя огромный новый мир.

9 из 10

кино умерло

В каждом из нас дремлет паяц

Когда Мир весь - большая тюрьма,
Где влачишь свою жизнь за грехи,
Человек либо сходит с ума,
Либо пишет от скуки стихи...
(некто Швейк)

На очередной сцене согласно слову Шекспира умирает очередной Цезарь, исколотый бутафорскими ножами, не забыв попенять Бруту сакраментальной фразой. Традиционная постановка по мотивам трагедии великого англичанина не удивляет ничем, разве что усеченностью версии, однако благодарные зрители устраивают артистам неслыханные овации. Их впечатлило то, что актеры, сняв после спектакля римские тоги, облачаться в тюремные робы и отправятся в сопровождении надзирателей по камерам, ставшим им домом на многие годы. Братьев Тавиани это заинтересовало настолько, что они сняли полудокументальный фильм о том, как заключенные итальянской тюрьмы строгого режима «Реббибия» репетировали историческое убийство в тесных тюремных коридорах, как обдумывали события трагедии, засыпая на узких жестких кроватях, соотнося происходившее в древнем Риме со своим жизненным опытом. И однажды театр раскрасил их черно-белые жизни яркими красками настоящих чувств, позволив забыть об отсутствии внешней свободы, вместо которой подарил свободу внутреннюю.

Паоло и Витторио по своему обыкновению за исторической драмой спрятали психологическую и социальную, чем видимо и подкупили жюри Берлинского кинофестиваля. Сорок лет назад в их фильме «У святого Михаила был петух» узник уже раздвигал стены тюрьмы, осознав, что дух веет, где захочет. Братья снова вернулись к размышлениям об ограничениях воли. Однако не видать бы мэтрам Золотого Медведя, если бы не воспитательный резонанс картины. Как же, как же - матерые уголовники, убийцы, наркоторговцы и члены Каморры зачитываются бессмертным Уильямом и переоценивают свои поступки, воплощая его пьесу на сцене. Вот же она целительная сила искусства на лицо. Вот же пример того, как превратить ассоциалов в сознательных граждан. Да вот только нельзя не заметить, что актеры из преступников получились не ахти какие. Там где надо показать глубину характеров персонажей и овладевающими ими эмоциями арестанты попросту срываются на пафосные крики, демонстрируя отсутствие воображения. В фильме есть лишь одна сильная по оказываемому воздействию сцена. Брут и Марк Антоний отрабатывают свое выступление перед римлянами после смерти Цезаря перед случайными зрителями, высунувшимися из окон своих камер. Поражает не сила их речей, а реакция слушателей, подобно флюгеру, меняющих свою точку зрения со сменой оратора. Народное волеизъявление в действии. Так отчего мы должны восхититься весьма любительским представлением?.. Аплодировать можно разве что смелости задумки.

Шекспир не писал для гениев или примерных мальчиков, он потому и глыба, что спустя века все подмеченное им актуально, и страсти, кипящие в его произведениях понятны каждому, ибо человеческие весьма. И нет ничего удивительного в том, что люди, у которых масса вынужденно свободного времени, ухватившись за возможность чем-то его занять, как за соломинку, прониклись талантливейшим контекстом. Как не старались уважаемые мной итальянские неореалисты продемонстрировать меняющийся мир вокруг артистов, позволив появляться цвету в кадре лишь на сцене либо в моменты, когда персонажи погружены в раздумья над ролью, пресловутое «не верю!» так и рвется с губ. А вслушиваясь в финальную реплику одного из заключенных о том, что он понял где находится только после соприкосновения с искусством, хочется цинично ее подкорректировать, заметив, что после того как на голову свалилась нечаянная слава тяжело осознать, что ты не перестал быть перевоспитываемым.

ginger-ti