Трейлер Nº2

Трейлер (русские субтитры)

Одиночество гения

Фильм о гении, гении, игравшем в шахматы. Обычные люди всегда с восхищением взирают на гениев прошлого, в гениальных же современниках видят в лучшем случае эксцентриков. Конечно, они отличаются от обывателей и своим поведение, и своим образом мыслей, и понять их чаще всего невозможно. Таким человеком и был Бобби Фишер. Один из лучших шахматистов мира, оставшийся непобежденным за шахматным столом. Он жил в мире фигур и ходов и оказался совершенно не готов к жизни в мире людей.

В юности и зрелом возрасте перед нами предстает очень скромный человек, чья игра восхищает и поражает, а поведение раздражает и шокирует своей непредсказуемостью и непоследовательностью. Фишер жил по каким-то своим, ведомым ему одному законам, он был весь во власти фигур, передвигаемых по клетчатой доске. Поэтому совершенно загадочно выглядит превращение его в яростного антисемита и параноика в старости.

В фильме можно увидеть интервью с людьми, которые знали Бобби Фишера, а также с шахматистами, в том числе с Г. Каспаровым. Они по-своему понимают причудливую игру разума великого шахматиста. С ними можно согласиться или поспорить, как, впрочем, и с авторами фильма, но их мнение интересно, хотя и не объясняет феном, которым был Бобби Фишер.

Как так происходит, что человек, проявивший уникальные способности в определенной области, оказался совершенно беспомощным перед жизнью вне игры, почему его гениальный мозг не помог вписаться в обычную жизнь?

Фильм оставляет тяжелое впечатление. Как-то больно видеть конец блестящего ума и несчастного человека. Казалось, что Фишер совершенно сознательно отгородил себя от остального мира. Противопоставил себя другим. Но последними его словами были: «Ничто так не лечит, как человеческое тепло».

levlata

Шахматная лихорадка

Притом, что я шахматистом себя не считаю, хоть и умею играть, фильм не раз заставил меня пережить сильные эмоции. Полагаю, и тех пятерых зрителей, что были вместе со мной в кинозале.

Фишер долгое время оставался едва ли не самой загадочной фигурой в шахматном мире. Что лишь подогревало к нему интерес. Некоторое время за пределами США вообще думали, что это миф, что его не существует в природе. Поскольку он делал всё, чтобы не светиться перед камерами. Через два года после смерти Фишера его соотечественница Лиз Гарбус сняла о нём кино, которое формально закрывает тему таинственного Бобби. Фильм стартовал в России ровно через 40 лет после того, как Фишер стал чемпионом мира.

Картина достаточно подробно проходится по биографии шахматиста, рассказывая о том, как он, начиная с шести лет, 23 года беспрерывно играл изо дня в день, чтобы в 29 стать чемпионом мира. Она предъявляет немало уникальных архивных кадров, не гнушаясь и русского влияния - песни Высоцкого о том, «как мы уронили шахматный престиж», реплик Каспарова и цитат из немой «Шахматной горячки» Пудовкина...

Но вместе с тем в ней есть одна, на мой взгляд, кульминационная сцена, где проявляется великая сила документального кино. Эта сцена сродни той, что была у Майкла Мура в «Фаренгейте...». Помните, там Буш во время встречи с детьми 11 сентября 2001 года получает сообщение о том, что в Нью-Йорке атакованы башни-близнецы. На президента сразу же становится очень интересно смотреть. И его портрет тут же дополняется самыми важными штрихами.

Здесь такой кульминацией становится едва ли не самый знаменитый в истории матч на звание чемпиона мира, проходивший в Рейкьявике в июле 1972-го. И даже не столько весь матч, сколько одна-единственная партия, когда после двух поражений подряд претендент на шахматную корону Фишер начинает настаивать на том, чтобы все следующие партии проводились без зрителей и съёмочных камер, и не на сцене, а в маленькой комнате для игры в пинг-понг.

И чемпион мира Борис Спасский соглашается пойти на такую уступку. Скорее всего, это было не его личное решение, а ЦК Партии. Но оно было принято. Наверно, в СССР были тогда абсолютно уверены в завоевании очередной короны, которая уже многие годы переходила от одного советского чемпиона к другому. Но у нас ещё и очень любили шахматы, ставшие национальным видом спорта и серьёзным аргументом в холодной войне.

Было почти очевидно, что если не пойти на уступку прихоти своенравного и заносчивого американского претендента, то матч тут же и закончится. Фишер просто откажется играть дальше, как это уже ни раз делал в других турнирах, а, значит, мир не увидит красивой победы Спасского. Мы согласились. И просчитались. Ситуация перевернулась с ног на голову. После этого Бориса Спасского как подменили. Фишер безоговорочно выиграл.

Я ловил себя на том, что величайший триумф Фишера мог обернуться его полным фиаско, не будь мы в тот момент столь уступчивы. Отказав, можно было просто слить Фишера в канализацию истории, как выскочку и самодура. И у него никогда бы не было главной регалии и статуса «сильнейший шахматист ХХ века», которым впоследствии наградит его журнал Chess Informant (и, судя по комментариям, многие это мнение разделяют до сих пор). История любит победителей. Фишер им стал, использовав свой единственный шанс. Спустя три года он уже страдал от приступов паранойи и не стал отстаивать звание чемпиона в игре с Карповым.

Фильм эту версию не развивает и даже не акцентирует на ней внимания, но для меня она предстала настолько очевидной, что в хорошо кондиционированном зале я моментально покрылся потом. Как всё было тогда «на тоненького»: триумф и трагедия сошлись в одной точке. И такое неподдельное переживание способно сотворить только документальное кино.

Малов-кино