С этой ноты...

... ты станешь свободным. Ты сможешь оставить все, что так неправильно и нелепо останавливало на пути к мечте. И ты пройдешь по главной улице, улыбаясь людям. И они поймут тебя. И оценят по-настоящему. И полюбят таким, какой ты есть. За твою улыбку. За твой талант. За твою музыку...

ДО чего же людям нравится причесывать растрепанные умы и наставлять на путь «истинный» заблудшие таланты! На полках истории пылятся целые гербарии гениев! А что делать с теми, кто хочет остаться свободным от рамок в своем желании творить? Запереть в ванной комнате или пригвоздить к «надежной, денежной» профессии?

РЕспектабельных и тактичных, изображающих из себя примерных семьянинов любят все... А кому понравится человек, который говорит правду в лицо? Или так многозначительно молчит, что все становится на свои места? Будет ли он нужен даже собственной семье?

МИр не без добрых людей... И для каждого тихого таланта всегда найдется «надежный рупор», «товарищ», который «придаст гласности» творения гениального, но скромного человека. Или прЕдаст?

ФАмилии таких «товарищей» всем известны... А талант выбирает свободу. И спокойствие. И годы тратит на творчество, а не на доказывание своей гениальности. «Бороться за свою славу, что может быть утомительнее»??? Но такой талант остается без знаний в своей области искусства и ее истории... Он дезориентирован в пространстве и неграмотен. Ведь, к примеру, без системы К. С. Станиславского не было бы многих сотен замечательных актерских работ, в том числе и роли Олега Борисова в этом фильме. Вопрос меры. И личного выбора...

СОЛЬ в том, чтобы угадать и понять талант. И принять его. А для этого иногда необходим талант еще больший... вкус, природное чутье и жизненная мудрость. И тогда яснее увидишь собственную жизнь: чужого мужа, коллегу по работе, милиционера и лучшего друга... И талант уже никогда не проглядишь. Узнаешь его. Даже в интересующемся судьбой Кука студенте, который кажется на первый взгляд просто глупым и вздорным мальчишкой.

ЛЯпнуть по глупости можно... правду. И не услышать ее будет просто невозможно. Ее поймут случайные знакомые, родные дети и нелюбимые жены...

СИлу притяжения еще никто не отменял. И даже с самым лучшим из парашютов невозможно летать бесконечно. Но тем и хороша свобода!

Недавний юбилей замечательного режиссера Петра Тодоровского стоит отметить просмотром этого удивительного фильма. И подумать над ответами на все эти вопросы. Создается впечатление, что вместе с мелодиями, автор вложил в его создание эмоции очень личные...

Советую бунтарям и героям, поэтам и музыкантам, милиционерам и парашютистам, тем, кто играет на гитаре, закрывшись в ванной комнате, и любит гулять по ночному городу... это чудесное лекарство от осенней хандры.

... ты увидишь, как измениться мир. и дышать станет легче. и рядом будут только любимые люди. когда-нибудь ты пройдешь по главной улице с оркестром...

10 из 10

autumn for one

По закоулкам в тишине

Советский день сурка. Просыпаешься, идешь в институт, читаешь лекции, возвращаешься домой, там пилит жена, заходишь в туалет, устраиваешься на краешке ванной и берешь в руки осколок той замечательной жизни, которую мог бы прожить, - гитару. Играешь. Увлеченно, упоенно, удивительно. Но ты - лишь призрак, тень потенциального себя. Талантливого, признанного, уважаемого, а на деле скромного, непритязательного, микроскопического. Так живет Муравин В. П. Лет тридцать уже, наверное.

Маленький человек в огромной стране. Маленький одаренный музыкант в безликом трудоориентированном мирке. «Талант не кормит», - говорит супруга Муравина, гарант булки с маслом в своем доме, но не гармонии в собственной душе. Очень важный и болезненный выбор - заниматься делом любимым или... работать. Творчество - риск, боязнь чужого мнения, зависимость от вдохновения. Вряд ли товарищ Муравина, окрыленная визитом музы хирургии, раскраивала бы пациентов изящнее и одухотвореннее. Вряд ли она вообще задумывалась о таких категориях. Другое дело супруг. Однако он только и делал, что думал и ничего не думал делать. Выгнанный на обочину собственного бытия герой так или иначе фигурирует в нескольких фильмах Тодоровского. Путы путанские, рабоче-семейные, исключительно женские с 38 звеньями-годами несчастья, искомые любовные, стеснившие так не вовремя, так неправильно. О состоявшихся говорить нечего: каждую лазейку для разговора с самим собой заполняет убежденность в благополучии. Только так не бывает.

С простой человеческой нереализованностью понятно. Начинать наконец жить Муравину поздно. Только такая мысль и крутится в голове на протяжении всей ленты. Как бы ни старался Тодоровский расшевелить своего подопечного совершить не действие, но поступок, бунт героя вял, мелочен и, увы, уже смехотворен. Загромождение образа Муравина атрибутами плохиша напоследок приумножает контраст с его истинной затравленной натурой, безмерно доброй, конечно, но как-то все себе во вред. Однако и дарит надежду: а вдруг что-нибудь стоящее в конце концов у него из этого калейдоскопа нелепостей получится. Чувствуется, в равной степени удачным было бы возвести в абсолют горечь бесцельно растраченных лет. Загасить мало-мальски теплящийся огонек перемен - резко, грубо, злобно, как в «Интердевочке». Но в 1986 году режиссер не стал поступать столь сурово. Сработала единственно серьезная ловушка, быть может, та, ради которой и не был окончательно поставлен крест на преподавателе - он взялся предостеречь другого, еще молодого и перспективного от своих ошибок, страхов, сомнений. Чтобы через тридцать лет не пристраивался на краешке ванной такой же потерянный, сотканный из упущенных возможностей человек. Как же хочется, чтобы ему удалось.

А ведь еще есть дочь. Она появляется в фильме внезапно, не сразу удается понять, кто же это, какое отношение такая взбалмошная и наглая девица имеет к талому В. П. И узнавать друг друга они начинают только на наших глазах. Столкновение угасающего существования и горячности жизни - они, конечно же, влияют друг на друга, но почему же так поздно?.. «По главной улице с оркестром» - печальное высказывание Тодоровского, степень печальности которого зависит от уровня громкости внутреннего монолога зрителя. Если на секунду представить, что подобное происходит уже или может произойти с тобой, становится неуютно, страшно, катастрофически страшно. Тяжело осознавать, что останешься канцеляристскими инициалами в бесконечно бесполезных платежках, распоряжениях, уведомлениях. Что главная улица в твоей жизни будет только одна или ее не удастся отыскать вовсе. Набрести в лабиринте переулков, полных неуверенности, тишины и неизвестности. Уловить отзвуки струнных, духовых, клавишных. Вырасти наконец из безликих В. П., зашагать бодро и в удовольствие, замечая все и всех вокруг, стать заметным для других, покорить пугающую прежде высоту. Стать Василием Павловичем Муравиным. Хотя бы на миг. Который, верю, продлится. Теперь - продлится.

Mary I Tudor