«Ива́ново де́тство» - фильм Андрея Тарковского по мотивам повести Владимира Богомолова «Иван». Премьера состоялась 9 мая 1962 года. Это первый полнометражный фильм режиссёра, который принёс ему всемирную известность и завоевал высокие награды на международных кинофестивалях, в том числе «Золотой лев» Венецианского кинофестиваля. Главные роли исполнили Николай Бурляев, Валентин Зубков и Евгений Жариков.

• Сюжетной основой сценария фильма, написанного Михаилом Папавой ("Академик Иван Павлов", "Высота"), послужило первое опубликованное произведение известного советского писателяВладимира Богомолова - напечатанная в 1957 году в журнале "Знамя" повесть "Иван". Впоследствии повесть была переиздана более 200 раз и переведена на 40 языков мира.
• Первоначально за экранизацию повести взялся молодой режиссер Эдуард Абалов. Но отснятый и смонтированный им материал - уже почти готовый фильм - был признан худсоветом "Мосфильма" неудачным. Однако на производство ленты были потрачены немалые деньги, за которые надо было отчитаться.
• Чтобы спасти ситуацию, руководство студии приняло решение пригласить другого постановщика для завершения работы над картиной. Им стал недавно окончивший с отличием режиссерский факультет ВГИКа Андрей Тарковский. «Картина была приостановлена, и со мной советовались, кому можно было бы поручить с остатком денег и в очень короткий срок сделать ее заново или закончить то, что начато», - вспоминал Михаил Ромм, на курсе которого учился Тарковский. - «Я порекомендовал Тарковского. Тарковский прочитал повесть и уже через пару дней сказал: «Мне пришло в голову решение картины. Если студия и объединение пойдут на это, я буду снимать; если нет - мне там делать нечего». Я спросил его: «В чем же твое решение?» Он говорит: "Иван видит сны". - «Что ему снится?» - «Ему снится та жизнь, которой он лишен, обыкновенное детство. В снах должно быть обыкновенное счастливое детство. В жизни - та страшная нелепость, которая происходит, когда ребенок вынужден воевать». Как видите, решение картины излагается буквально в двух строках, занимает всего несколько секунд».
• Тарковский вместе с Андреем Кончаловским, с которым подружился еще в студенческие годы, за месяц практически заново переписали сценарий, после чего началась работа над фильмом.Тарковскому удалось уложиться в отведенный срок и всего за пять месяцев поставить картину, а также не выйти за рамки более чем скудного бюджета, сэкономив при этом около 24 тысяч рублей. При этом многим - и товарищам режиссера по кинематографическому цеху, и критикам, и обычным зрителям - стало понятно сразу, что режиссер-дебютант снял выдающуюся картину.
• Коллега Андрея Тарковского, режиссер Карен Шахназаров так отозвался об "Ивановом детстве" после просмотра: «Такой войны мы еще не знали, такую войну нам никто еще не показывал».
• Сыгравший в фильме роль подполковника Грязнова Николай Гринько вспоминал о том, как он попал в съемочную группу: «И вот завтра - отпуск, в углу лежат рыболовные снасти, палатка. А поздно вечером является гость и предлагает сыграть небольшую роль в фильме у молодого режиссера, я отказываюсь категорически: отпуск. Пытаюсь объяснить, что завтра с товарищем плыву пароходом под Канев - на рыбалку. Но ночной гость обрадовался и еще настойчивее меня уговаривает: мы и снимаем как раз возле Канева. И роль небольшая. Можно будет порыбачить и поработать. Мой последний аргумент: а как же товарищ? Гость говорит: «И товарищу найдем работу». Так я попал на съемки "Иванова детства". <...> Сценарий мне сильно не понравился. Я уже тогда снялся в пяти-шести картинах и считал себя знатоком кино. Я привык, что раз речь идет о войне, то должны быть какие-то масштабные коллизии, пушки, танки. А тут ничего этого нет. Судьба какого-то мальчишки. Успокоила только собственная роль - подполковника Грязнова. Я таких людей встречал на войне. Фильм снимали лихо, с задором. Но должен откровенно сказать: впечатления, что я приобщился к чему-то гениальному, у меня совершенно не было».
• Фильм Иваново детство стал обладателем гран-при Венецианского кинофестиваля - "Золотого льва" в 1962 году, Главного приза "Золотая голова Паленке" на МКФ в Акапулько (Мексика) в 1963 году, Специального диплома «За лучший антифашистский фильм» на XVII Международном кинофестивале в Карловых Варах (Чехословакия) в 1970 году, Диплома Американской академии киноискусства в 1973 году. Андрей Тарковский был удостоен премии "Золотые ворота" на Международном кинофестивале в Сан-Франциско (США) в категории «Лучший режиссер полнометражного игрового фильма». В 1967 году за сценарии к фильмам "Зося" и "Иваново детство" Владимир Богомолов был награжден орденом "Знак Почета".
• Картина "Иваново детство" стала первым советским кинофильмом, завоевавшим "Золотого льва". Главный приз фестиваля в Венеции лента Тарковского разделила с фильмом итальянского режиссера Валерио Дзурлини "Семейная хроника".
• На роль капитана Холина Тарковский приглашал пробоваться Владимира Высоцкого, но его кандидатура не была утверждена худсоветом, а его пробы были признаны неудачными, и роль досталась Валентину Зубкову.

Награды фильма:
Главный приз («Золотой лев») на МКФ в Венеции-1962 (вместе с фильмом «Семейная хроника», Валерио Дзурлини)
1962 - Приз «Золотые ворота», Международный кинофестиваль в Сан-Франциско. Лучший режиссёр полнометражного игрового фильма - Андрей Тарковский[5]
Главный приз «Золотая голова Паленке» МКФ в Акапулько-1963
Специальный диплом на МКФ в Карловых Варах, Чехословакия-1970
Более 15 других призов

Вечность души

«Иваново детство»-первая полнометражная картина Андрея Тарковского. По своему сюжету, внешне, она оказалась наиболее понятной, а потому и самой известной и популярной среди советского кинозрителя. В нашей стране ее трактовали с точки зрения героической борьбы 12-летнего мальчика Ивана за освобождение Родины от фашистских войск. Тема эта была особенно актуальна, со дня окончания войны прошло еще не так много времени (премьера состоялась в 1962 г.), и поколение детей, выросших во время войны, хорошо помнило то тяжелое и страшное время. Но вот другую линию, скрытую за внешней, внутренний лейтмотив картины о психологическом воздействии войны, о разрушении человеческой души, ужасе, коверкающем сознание и лишающем детства детей, оставляя после себя внутри лишь выжженную пустыню (характерные кадры с обгорелым деревом) - увидели не все и отчего-то не подчеркивали ее глубокую экзистенциальную значимость.

В своем дебютном фильме четко виден автор будущего «Андрея Рублева» и «Соляриса». Ставка не на демагогию, идеологию и пафос, а на реальные переживания и чувства, на яркий символизм-каждый кадр здесь важен в канве повествования. Образы, символы для более яркого и глубокого восприятия действительности. С помощью снов маленького Вани режиссер пытается показать жизнь души, переложить ее на язык образов и звуков, и у него это получилось совершить очень красиво. После просмотра фильма, наряду с чувствами сопереживания жертвам войны, их страданиям и изломанным судьбам, возмущения и ярости от зверств войны, остается некое чувство чистоты и спокойствия, ощущения, будто прикоснулся к первозданной красоте. Все это-результат мастерской работы Художника Тарковского. Он чередует эмоциональные впечатления- вот маленький мальчик отправляется через темное болото в тыл к немцам на верную гибель, и тут же камера выхватывает водную гладь, отражение деревьев и спокойное движение веток по ней. Прекрасная, спокойная в своем величии и вечности природа. И вода - один из любимейших предметов интереса Тарковского. Вода как символ жизни, мудрости и памяти. Вода-отражение души.

Березовый лес - из него сложены землянки для военных, оно стало средством, использующимся для такого противоестественного дела, как война- и тут же кадры романтической встречи капитана Холина и девушки Маши в березовом лесу. И здесь уже это место спокойствия и гармонии, то пространство, где зарождаются любовь и счастье.

И самые запоминающиеся по своей красоте и смыслу моменты- это сны Ивана. Воспоминания колодца, как древнего источника мудрости и истины. Поездка в кузове машины, доверху набитой яблоками рядом с сестрой, ставшей очередной невинной жертвой войны- искренняя детская радость, улыбки и отливающие чистым золотым светом яблоки на фоне идущего дождя, теплого и свежего.

Яблоки, просыпающиеся на дорогу, и подходящие к ним лошади - живые существа, издавна символизирующие доброту и ум, верные помощники человека.

В финальной сцене - провозглашение Тарковским идеи вечности- жизнь не заканчивается с физической смертью, и бескрайняя водная гладь с бегущими по ней детьми символизирует это.

«Иваново детство» оставляет впечатление классического произведения, воспринимается как некая мелодия, плавная и размеренная, но прерываемая злостью и ужасом входящей в него суровой реальности. Реальности, в которой детство разрушается, а от живых людей остаются лишь папки с подписью: «расстрелян» или «казнен». Но это лишь одна из сторон многогранной жизни, в которой есть место для прекрасного, вечного, светлого.

temugin

«Going under или Колыбельная для волчонка».

«...истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное...»(Мф 18:3).

Ваня, Ванечка, Ванюша, «глупый и чудный звереныш», маленький Мио, которому дали в руки меч, Стефан-пастушок, добровольно надевший терновый венец и возглавивший новую бойню. Под каким номером она будет значиться?

Иконопись Тарковского (ибо иного имени сему искусству нет) - узкая тропинка, проторенная в каменном ложе советской цензуры, несущая все основные признаки дарования раскрывающегося в тисках канона. Светлые лики, тягучие метры, текучие воды, строгие взгляды, направленные мимо зрителя и обратная перспектива, ведущая прямо к сердцу - такой насмешки ему простить не могли. И будет бой, и будет поражение, и ностальгия, разлетающаяся облаком птиц под крышей храма одинокой души, и жертвоприношение, о котором не узнает уже никто из спасенных. Но все это потом, через много лет, на исходе бесконечности, обещанной жизнью молодому талантливому режиссеру, которому сегодня, 15 июня 1961 года, предложено закончить чужую, не только ставшую ненужной, но и приносящую убытки, работу. И он со смиренной улыбкой склоняет голову перед сильными мира сего, а его руки уже рвут покрытый письменами холст, натягивают новое полотно, разводят свежеприготовленную темперу. Ничего не останется, ибо прежнее прошло.

«Когда забурлит война... тогда твои десять лет станут той листвой, что слетает на лица мертвых...» Не десять. Четырнадцать. Светлые вихры, нескладное тело подростка, затравленный взгляд примкнувшего к стае выкормыша, отрастившего клыки - взрастившего ненависть в душе... в душе? Для этого она должна существовать. Должна наполнять живое тело, а зачем она тому, кто уже мертв?

Тарковский аккуратно приводит к осознанию этого факта каждый раз погружая зрителя в сон, изящный наркоз, где любая рана будет нанесена столь мягко, что ничего не почувствуешь. Вначале. Потом будет больно, очень больно, потом, когда транс вызванный колеблющейся игрой света и тени, рассеется, и останется только образ дерева - черного, обугленного, не способного дать плоды. Рано или поздно с этим согласятся все четыре матерых волка, окружающие малыша. И хмурый Грязнов, пытающийся доказать самому себе, что уж он-то сделал все, что мог, и этим доказательством вытереть давно умытые руки. И заботливый Катасонов, уходящий в свой последний бой с памятью обещания принести мальчику игрушку - трофейный нож, дабы игры в войну не закончились нотой судорожного, никем не услышанного плача. И хрупкий Гальцев, со страхом прижимающий к груди остатки молодой невинности, чтобы только не стать похожим на ребенка с презрением бросающего ему в лицо: «А ТЫ был в лагере смерти? Нет? Тогда что ТЫ можешь знать?». И Холин - тот самый Харон, чье утлое суденышко когда-нибудь отправит мальчика в странствие по воздуху мытарств, прерываемых нежным поцелуем гильотины (и это правильно, ибо нечего будет делать мертвому среди живых и выживших), а пока использующий его в наиболее адекватном ситуации качестве - своего личного, идеального оружия. И никто из них не отпустит ребенка, не вырвет из рук поработившей его войны, потому что он нужен им. Нужен хотя бы для того только, чтобы чувствовать себя живыми, иметь подтверждение своего существования перед глазами, чтобы, просыпаясь каждое утро и со страхом сравнивая себя с ним, понимать: «Я все еще есть». И это не хорошо и не плохо. Это нормально. Наиболее подходяще создавшемуся положению. Детство кончилось, Ванечка, Иван, помилованный богом по праву смерти не меньше, чем по праву рождения.

«Укройся в лесу, малыш... чтобы учиться синим словам, которые спят в облаках...»

Спокойной ночи тебе.

лундалианец