Трейлер Nº2

Трейлер (русские субтитры)

Кинофестиваль «63-й Берлинский международный кинофестиваль 2013»
Номинации: Золотой Медведь

Оптимистическая трагедия

Завершающая «райскую» трилогию от режиссера Ульриха Зайдля, картина «Рай: Надежда» 2013 года не только становится обьединяющим звеном для предыдущих двух фильмов, но и ставит окончательную точку во всей созданной Зайдлем портретизации современной Европы, раздираемой внутренними противоречиями и находящейся в состоянии взрывоопасного кризиса морали. Выдержанная в куда более жеребяче-оптимистических тонах, картина «Рай: Надежда» рассказывает о 13-летней девчушке Мелани, мать которой является героиней первого фильма, а тетя - сообразно второго. Пышечку Мелани отправляют в лагерь для похудания, где ее и ее сверстниц ждут не только изнурительные тренинги. Если же весьма условно разложить эту картину по полочкам, то «Рай: Надежда» это:

1. Оптимистическая драма. Критично смотря на будущность перешагнувшего определенный возрастной рубеж своего поколения, Ульрих Зайдль с куда большим оптимизмом смотрит на молодых, в которых он и зреет надежду и возможное спасение. Безусловно, и в этой ленте имеется определенное утрирование, не лишен фильм и нарочитой демонстрации современных Лолит, однако режиссерская интонация заключительной части трилогии полна большего оптимизма, ибо недозревшие героини лишь начинают жить и пробовать жизнь, постигать ошибки, а ошибки, как известно, учат.

2. Плотская драма. «Рай: Надежда» стал еще и воплощением и парафразом ферреревской «Большой жратвы», показывая, что современное поколение, про сути «потерянное поколение» нулевых, является жертвой потребительского социума. Все три фильма трилогии показывают по сути не столько душу, сколько плоть и в заключительной части «Рая» рай как таковой обретает плотскую основу, когда несовершеннолетние героини начинают постигать свою сексуальность и она, сексуальность, явно контрастирует с их внешним видом, отчего гротеск возникает даже непроизвольно.

3. Бытовая драма. Так или иначе, но «Рай: Надежда» является самым бытописательским фильмом из всей трилогии. Данная картина более близка по своей интонации к социальному очерку, в котором проблемы современной Европы в целом и Австрии в частности показаны через призму жизни несовершенолетних худеющих толстушек. Режиссер пытается предугадать их дальнейшие жизненные перспективы, однако оставляя финал неоднозначным. «Рай: Надежда» далек от канонов «чернухи», однако беспросветную и пустую жизнь европейцев фильм все-таки показал, их стремление убежать от реальности и испытать нечто новое. В поисках этого нового и находится героиня актрисы Мелани Ленц(явно неслучайно и главная героиня, и актриса, ее играющая стали тезками по имени). Операторы Эдвард Лакмен и Вольфганг Талер сняли фильм в резкой реалистичной манере, создав предельно правдивый и жесткий фильм на социальную проблематику.

Итак, «Рай: Надежда» - это финальный аккорд в «райской» трилогии Ульриха Зайдля. по сравнению с предыдущими картинами выглядящий более оптимистично. К просмотру всем поклонникам европейского авторского кино я данный фильм однозначно рекомендую.

10 из 10

SumarokovNC-17

Врачеватель человеческих туш

На единственном, вечернем, сеансе выходного дня я и ещё 10 человек, купивших билеты, не то что без эмоций, но почти что в гробовой тишине переваривали последний фильм скандальной трилогии австрийского режиссера Ульриха Зайдля...

В то время как мама Тереза искала в Кении свободной любви в объятиях молодых темнокожих жиголо («Рай: любовь»), а тётя Анна-Мария наставляла на путь истинный заблудшие души венских горожан («Рай: вера»), их 13-летняя дочка и племянница Мелани отправилась в летний лагерь сгонять жир. В этом загородном заведении для австрийских подростков, чем-то напоминающем наш советский ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий), несколько тренеров, вооруженных установкой «Лечить, нельзя помиловать» пытаются с помощью нехитрых физкультурных упражнений избавить от лишнего веса перекормленных тинейджеров, любителей пива и чипсов. Если бы их соотечественник по фамилии Гитлер был жив, то при виде такого подрастающего поколения он бы наверняка завопил: «Мутер, роди меня обратно» или сразу застрелился.

В профилактории Мелани узнаёт, что соседка по койке уже не девственница, и это известие наполняет хоть каким-то смыслом её теперешнее существование. Объект желания не заставляет себя долго ждать, им естественным образом становится местный врач, единственный мужчина, легитимным путём получивший доступ к телу каждого подростка. Положив на доктора глаз, Мелани начинает обивать порог медицинского кабинета, жалуясь на несуществующие боли в животе. Врач, безвольно подхвативший предложенную ему игру, до какого-то момента пытается следовать правилам, обусловленным мерой воспитания, но каждый раз с всё большим трудом сдерживается перед напором пубертатной пациентки и её гормональными выбросами.

Несмотря на сложившуюся традицию ни в чём не жалеть героев, причём до такой степени, что зрителям порой становится неловко за исполнителей, Зайдль на этот раз ведёт себя заметно скромнее, поскольку понимает, что играет с огнём. В роли огня тут выступает педофилия - самая злободневная тема современного кино, требующая уважительного отношения и аккуратного обращения. И режиссёр, не смотря на все откровения двух предыдущих частей трилогии, обходится с ней дипломатично и деликатно, прикрывая щекотливую проблематику уже изрядно застиранным камуфляжем самого популярного набоковского романа. Представляя дюжину подростков из той группы, в которую попадает Мелани, он обращает внимание на тот факт, что все они из неполных семей. Неполная семья рифмуется с полной фигурой. Поэтому возникает сильный соблазн трактовать подростковую зависимость от еды - как прямую реакцию на дефицит родительской любви, делённой в каждом данном случае, как минимум, на два.

Похоже, что и Мелани, увлекаемая неведомой силой, преследует доктора не столько из-за нужды в мужских ласках, сколько из-за недополученных отцовских чувств. Давая шанс зрителю так думать, Зайдль выписывает себе индульгенцию за всё содеянное. Исполнив свою заветную мечту и осилив в 2012-м то, что мало кому из больших мастеров удавалось сделать (Кесьлевский - единственный, кто сразу приходит на ум) - снять целую трилогию, объединенную не только общими героями, но и темой, Зайдль невольно стал самым главным общественным раздражителем в год конца света. Порнография и педофилия - лишь побочные явления тех зависимостей, которыми охвачен современный человек, год от года всё более фрустрированный невозможностью достигать желаемого.

Австрийский постановщик не особо озабочен анализом психологических проблем, способствовавших появлению столь злободневной ныне проблемы, как лишний вес. Острый глаз бывшего документалиста фиксирует внимание не на причине, а на следствии и при этом по обыкновению не оставляет зрителю шансов для эмоциональной разрядки. Перед нами типовая зайдлевская «фиксация на грани асфиксии». В том смысле, что кому-то во время просмотра его картин не хватает воздуха, а кому-то просто хочется задушить режиссёра-радикала или задушиться самому. И если на фильмах Вендерса у некоторых моих знакомым лет 20 назад появлялось навязчивое желание просто встать и ходить по залу, то с Зайдлем, как видите, всё обстоит еще более сурово. Ну, а что вы хотите? Авторское кино, и немецкоязычный кинематограф в частности, не стоит на месте. Это вам не стагнировавший в безыдейности Голливуд.

Три истории Зайдля о поиске счастья, за которым скрывается поиск смысла, поднимают три ключевые проблемы нашего времени. Души - маме Терезе кажется, что она ищет чистой и бескорыстной любви; ума - тётя Анна-Мария хочет промыть святой водой веры засаленные мозги своих соплеменников; и тела - Мелани мечтает не столько о совершенной фигуре, сколько о тепле прикосновений близкого человека. При этом телесность у Зайдля смотрится как чистая провокация на фоне современных унифицированных рекламных моделей, с каждым годом всё более «утонченных». По этой причине он мог бы стать сильным раздражителем для многочисленных адептов массовой культуры, но не стал, так как адепты эти совсем не расположены смотреть его работы. Ибо фильмы Зайдля для них некомфортны, а, значит, противоречат самой сути потребительской идеи.

Меж тем лично мне представляется, что в лице Зайдля мы имеем дело с ключевой фигурой современной режиссуры, по крайней мере, по итогам прошедшего года. И с художником, который посредством творчества приспособился преодолевать собственные фрустрации.

Малов-кино